Когда корабль Арго в Колхиду полетел,

божественно скользя по синеве зыбучей,

Орфей, устав скучать и любоваться тучей,               

схватил Гераклов лук, привыкший к визгу стрел.

Великий музыкант усердствовал, потел,         

воюя с тетивой, жестокой и гремучей,

а нота, лишь одна, копилась гулкой кучей

и ныла, как душа в обломках прежних тел.

Глухая тетива, бесчувственная жила

весь гений, всю любовь убила, уложила,

как стреляных зверей, в один унылый ком.

Так точно по душе, натянутой на тело,

бежит небесный свет, а та оторопело

гудит себе пустым, занудным голоском.