А мир, где секвойи, моря, лопухи

огромен, но здесь я «жигуль» свой паркую,

и я всё о Ялте, о Ялте стихи

долдоню, крапаю,  пишу и воркую.

 

Меня не заманишь в Нью-Йорк там, Париж,

мне было достаточно даже мопеда,

ко мне на рассвете слетаются с крыш

дворовые голуби крошек отведать.

 

И я на соседский смотрю «Мерседес»

без капельки зависти, знаю, он нервный,

а к морю меня отвезёт и в наш лес

«Жигуль» мой испытанный, скромный, но верный.

 

Мы с ним обмотали, объездили Крым,

встречал Тарханкут нас туманом, как дымом,

и пусть все дороги нацелены в Рим,

моя  навсегда закольцована Крымом.

 

Мыс Плака, Мартьян, Ай-Тодор, Аю-Даг,

мыс Айя, Кастель – это веха за вехой!

И нас доставал  этой жизни бардак,

но мы без потерь умудрялись уехать.

 

Подводной охотой кто с детства пленён,

у моря живя, любит родину с детства,

По Крыму прошли сотни разных племён,

оставив историкам, каждое, след свой.

 

О чём киммерийском поёшь,  Коктебель?

Весь  эллинский Крым  в генуэзской оправе.

Кипчакские мифы шепнул не тебе ль

на ухо степной ветерок в Донузлаве?

 

А тавры? а готы? аланы? – они,

а скифы? –  их всех помянуть бы хоть в титре!

И всё же сегодня российские дни

мне кажутся лучшими в крымской палитре.

 

Татары и Крым – всё смешалось в одно,

недаром есть лица, как древние лики,

                              армяне и греки здесь жили давно,

Суб-Харч – монастырь, рядом тень базилики.

 

След неньки мне хочется вовсе забыть,

но свеж он, мерцает, как мутная капля;

о кознях политики мне говорить

совсем не пристало, поэт как ни как я.

 

И войны терзали, и беды прошли –

прошли ли? – они, как глубинные мины…

Кефаль серебрится, как встарь, на мели,

а с моря заходят к ней в тыл афалины.

 

И  мир, где секвойи, моря, лопухи,

конечно, манит своей тайной большою,

но я всё о Ялте, о Ялте стихи

писать буду снова, с поющей душою…

 

26-10-2020