Х  Х  Х

                                                          И умер он за тридевять морей,

                                                          Познав печаль земли гипербореев.

                                                          И никогда не думал сей Еврей,

                                                          Что станет флагманом для маленьких евреев.

                                                                                                                                  1997

В Петербурге зима, лютуя, в подворотни снег наметает.

Я, читая стихотворенье, слышу длинный картавый голос.

Здесь такая строка большая, что дыхания не хватает,

И шершавая — так в ладони ощущается зрелый колос,

Из которого — чуть придавишь — потекут янтарные зерна...

Жернова, что тебя месили, искрошились; твоя эпоха

Второсортная стала ниже, то есть третье-, но как проворно

Потянулись они к останкам, не считая, что это плохо,

Потому что попасть в опалу — это хуже, чем стать под выстрел,

Потому что ты не вернулся в этот город, опальный так же,

Потому что звезда скатилась по щеке твоей слишком быстро,

И желания возвратиться загадать не успел ты даже. 

                                                                                             02.02.1996

"Горицвет" -- стр. 108