Байкал баюкал и буянил,

бухтел, бурханил, барабанил,

многоголосый удэге.

Спускались горы мыть подошвы,

а чайки хлопали в ладоши,

смеясь на нашем языке.

Небесный омуль плыл высоко,

вращая умным жёлтым оком

у переносицы горы.

И триста рек несли дары –

доволен батюшка оброком:

готов калым для Ангары.

Пока шаманил с бубном кто-то,

открыв Ольхонские ворота,

дожди впечатались в гранит.

И мы карабкались по склону

непостижимого Ольхона

до запредельных пирамид.

Я, месяц мучась со спиною,

ступила в море ледяное,

сомкнув его над головой

три раза, как тому пристало,

и трижды море цвет меняло –

зелёный, серый, голубой.

Не разыгравшиеся нервы –

а разыгравшиеся нерпы

чудно крутились на волне.

И был весь мир потом в нирване:

туман валил, как пар из бани,

и я – забыла о спине.

Забыть ли этих дней теченье,

любовь камней и трав, свеченье

прозрачных донельзя глубин?

О месте силы древней веры

друг с другом так и спорят ветры –

сарма, култук и баргузин.