Я уснул в шавасане,
проснулся в Камбодже.
Австралийский не зная,
говорил по-немецки.
Потряся волосами
на предсмертное ложе,
из орешка познаний
выгрыз детское нецке.

Приходил генацвале
по меня и по душу,
я его уложил
и покрыл накрывалом,
как и снег, что нас валит
с копыт и наружу.
Нас, дома, гаражи,
поезда и причалы.

И печали, и похоть,
и рвоту, и вату
накрывает тот снег,
да не тот, да не этим.
За эпохой эпоха,
а за ней автоматом
с газировкой взбурлит
бессиропное лето.