Мой друг никого не будил по ночам...

Мой друг никого не будил по ночам

диким воем.

Не являлся во снах своим палачам,

слыл изгоем,

И даже среди подобных ему

таких же изгоев,

он был незаметен почти никому

на фоне обоев.

Он один коротал, никем нелюбим,

ночи бдением,

он был невесом, неощутим –

он был привидением.

Мы познакомились очень давно,

Вы спросите : ''Где?''

В подвале, когда я вступил в го..о,

зайдя по нужде.

Не смейтесь, действительно по нужде –

за капустой и салом,

но как-то сразу забыл о еде

в унынии вялом.

 - Ну, ни фига себе, начался день, –

подумал с тоской.

И вдруг заметил белесую тень

в углу за трубой.

О нет, он не был тем подлецом,

кто гадит в подвалах.

Я видел грусть за прозрачным лицом

в глазных провалах.

Он знаком позвал меня за собой,

вздыхая тяжко.

И, то ли крылом, то ли рукой,

показал где бумажка.

И, хоть проку в бумажке, признаюсь вам,

как от икоты,

не находилось места словам

от этой заботы.

Я пригласил приведенье домой

на простенький ужин.

Ещё не зная, как он  неживой

мне, живому, нужен.

Мой гость парил любопытной тенью

по всей квартире.

И я ощущал, как приведенью

не просто в мире.

Мы с ним просидели ночь напролёт,

до рассвета.

Но вопрос, как он неживой живёт -

повис без ответа.

А когда нам слова не могли помочь -

помогали жесты.

Как мужу, узнавшему в брачную ночь

о ''проказах'' невесты.

Темнел портвейном остывший чай

в гранёном стакане.

Его мир, куда я попал невзначай,

был подобен нирване.

В нём не было лжи и вечных тревог

о грядущем.

Там каждый был сам себе  бог

и был вездесущим.

Но даже в царстве всесильных теней,

где он сам себе бог,

мой гость мечтал о мире людей,

полном тревог.

Мечтал строить замки на зыбких песках

своих надежд,

срывать с любимой, до дрожи в руках,

покровы одежд.

Он будто бы вёл меня за собой,

в царство грёз.

Я  - то плакал над странной его судьбой,

то смеялся до слёз.

И только о тех, кто его убил,

мы молчали.

Я думал: ''А, может быть, он забыл,

как его убивали?''

И этот вопрос грузом лежал

на моих плечах.

Вопрос, что вонзался тысячей жал –

о палачах.

А утро уже чинило помехи

нам в разговорах.

Солнечный зайчик искал прорехи

в задёрнутых шторах.

Когда, наконец, одолев свою робость

спросил напрямик

о его убийцах, и, будто бы, пропасть

возникла на миг

между нами. Казалось, он исчезал,

оседая без сил.

Но потом, смущаясь, тихо сказал:

- Я их всех простил.

Убийцей прожить до конца свой век

среди людей,

если жив хоть чуть-чуть в тебе человек –

нет кары страшней.

Пожалуйста, больше ни слова о них,

подумай, зачем?

Ведь у нас с тобою много других,

нетронутых тем.

И наш разговор, из жестов и слов,

струился опять.

Я понимал, даже он не готов

повернуть время вспять.

Мы вновь говорили с ним обо всём

и ни о чём,

Наш разговор то журчал ручьём,

то бил ключом.

Я уже не знал, кто из нас живой,

кто - нет,

Он, как будто, вернулся к себе домой

через бездну лет.

Он покинул призрачный мир теней –

вечных изгоев.

И затерялся среди людей

на фоне обоев.

                             2011.

Аркадий Шляпинтох, 2019

Сертификат Поэзия.ру: серия 1275 № 148126 от 14.12.2019

1 | 6 | 902 | 19.04.2024. 03:20:59

Произведение оценили (+): ["Алёна Алексеева"]

Произведение оценили (-): []