...взяла, объявилась,
легковерная мысль.
– Ты бредишь во мне
и скрываешься также внезапно.

Одинокому страннику
легче в бесплодной пустыне
отыскать
откровения сердца живого.

Как заботится плоть,
завершая свой бренный достаток,
по крохам собрать,
расточимое прежде, добро.

Кровь – движения вечного реки, –
без конца оживляя себя,
бежит ниоткуда
и по руслам своим в никуда.

Почему улыбаться
лишь хочется тем, кого любишь?!
Если это игра,
то заведомо с жалким концом.

Вот и дух твой крепится,
чует темени глаз,
лезет вверх по крюкам и заметам,
оставляя земную юдоль.

     ...и немного о смерти.
    – Ты в безверье страшна.
    Я стою перед дверью,
    справа, слева – стена.

    Ни зазора, ни щели,
    только холод стены.
    И, как знак, еле-еле
    звуки арфы слышны.

    Кто-то трогает струны,
    увлекая игрой.
    Я прощаюсь с подлунной.
    Ухожу за Тобой.

    За Твоими святыми.
    Сколько их у Тебя?
    За слепыми, увечными, жалкими, злыми,
    и за теми, кто предал Тебя.

    Ничего не скопившим
    из земного добра.
    Кроме близких – любивших…
    Я готов. Мне пора?