Жалобные стансы для моего отражения в его день рождения

Дата: 20-06-2019 | 13:31:21

Вот и стукнуло тебе двадцать семь.
Какгорится, отбыл в море твой чёлн,
Оставляя днище дну, вместе с тем
оставляя самого ни при чём.
Ставку ставил сам, так стань же врачом,
Чтоб не заплутать в сумятице тем.
Справа – сердце, слева – чёрным грачом
все, кого ты отпустил насовсем.
В разлученьи мир, как Рим – усечён,
А в сеченьи: течь за течью, молчком
принимаешь – на наречьи ничьём
речь течёт, куда захочет, ручьём.
Шевелюрою трепещет знамён,
наклоняясь и звуча, как рефрен,
Над курганами идей, дат, имён,
Человеческих детей всех колен.
Глинобитные доспехи, Голем,
пустота, руины, бирки – огнём
залучивших мир, Козельск, Карфаген,
В интерьере за спиной учтём.
Так ступает вслед во след за палачом
его жертва (то есть сам же он) – в плен,
где и дружат напоследок, причём
отпуская все грехи, да не всем.
Ой-лю-ли! да не заманишь калачом!
тёртым-стёртым, стартом с тортом гангрен –
в жертвы (разве только в табель учтём).
Ну а если сам-на-сам, как Мальгрем?
Что ты, братец, заливай первачом!
это крепче, чем настойка измен.
Всё равно нам не понять, что почём,
чу! Полоний шелестит в почве стен.
Совесть по ночам стучит, словно ЧОН,
двери плачут и дают в себя крен,
дать себе бы референдум на стон,
для бороздок на щеках – сольный крем.
Мы когда-нибудь свой текст перечтём.
ты – с глаголиц симеоновских стен,
Я – с кириллиц византийских. О чём?
Цену скажет натуральный обмен.
Смысл –за смысл, и страх – за страх. Отлучён
образ мой от твоего. ЭВМ
подсчитала: глаз за глаз, а включён
в этот список взгляд ушедших колен?
Братец, всем же отвечать, если ком
жжёт в моей груди, в твоей – автоген.
Код в кирзе – тебе в наследство, притом
не в аренду, mon ami, - насовсем!
не дано нам чаш предсказывать крен.
Что ты, право, неужель огорчён?
А иначе, я скажу тебе – хрен
день бы прожил на земле хохмачом.
Знаешь, я тут по соседству с арапчон-
ком, конечно, но и блин, и фосген
пахнут сеном на Руси. Сей закон
и в деревне, и в Кремле – без перемен.
Вижу ауру над теменем камен.
То Искусство в темень падает лучом.
Если смертны все, не много ли камей
и камелий в нашу жизнь? Переучёт!
Тишина, и благодать, и закон.
Пётрилич, Пол Макартни, Шопен.
Это – в честь твою, а мне бы – канон.
Антифоны стихир и степенн.
Не пошли стихи? – пройдись кирпичом
по сторонней посторонности тем.
То – двоишься, то – в воронку плющом,
Хоть лови свой смысл на вилы антенн!
Протечёт река и кот, что учён,
Счёт оплатит всех просчётов и мен.
Один почерк – в прейскуранте времён,
И совсем другой – на клеточках вен.
Что ты, братец, многим хуже измен
постоянство нашей лжи. Чёлн не чёрн
и не бел, , в нём столько гамм и отенн-
ков, что и тот, кто старался – не стёр!
Ослепляет душу – этакий дзэн! –
вспышка прошлого – завесим платком.
Близнецы мы. Не one Гоген д'Гоген,
а скорей: и Ван, и Ту… Ты о ком?
Память, память, отечным ключом
хлещешь, или госпожою NN
растворяешь окна, или мячом
их пронзаешь. Гнев мальчишеских сцен.
Кто-то любит так, что мечом
разделяет притяженье колен.
ты запомнил их округлость? А что
делать мне? Запомнить их тлен?
Ни погоста не хочу, ни поэм,
ни нароста на груди под ребром,
ни тупого подпирания смен
ни объектом, ни субъектом, ни плечом.
Боже, Боже, знаю – я обречён
быть наследником Адама. Но тень
от Адама неизбывным плащом
заслоняет мне от света Твой день.
Вижу, вижу зеркала, в них я – в чём
народился. непонятно зачем:
провожать ли тех, кем сам приручён,
или тех, кто сам пришёл в мою сень?
Вот и стукнуло тебе двадцать семь.
Мне не больше и не меньше. Наш чёлн
отплывает. Что же, вытащим сеть
из воды, где ты – читал, я – прочёл.

21-23 июля 1989 г. Святогорский монастырь.