(6 апреля 40 дней после смерти Глеба Горбовского)
На столе передо мной лежит слегка потрёпанная от неоднократного прочтения книжка с пожелтевшими страницами (бумага была некачественная). Глеб Горбовский. ТИШИНА. Четвёртая книга стихов. Лениздат, 1968. Экземпляр этот уникален: рукой Бориса Тайгина – нашего общего друга и архивариуса Глеба – под каждым стихотворением проставлены даты сочинения и вписаны первоначальные варианты строк, изменённых редактурой. А на титульном листе автограф: Вите Соколову – от немилого Глеба. 6 апреля 68 г. Вот так поэт умел одним неожиданным для автографа словом немилый передать своё настроение, вернее состояние души в тот период. Это в автографе! А в стихах! *

Но почему же и кому немил сейчас Горбовский – один из самых больших и самобытных русских поэтов нашего времени, совсем недавно ушедший в мир иной? Почему вокруг этого печального события и этого славного имени тишина? Умершему рэперу, или телезвезде (этим титулом награждают почти каждого, кто мелькает на телеэкране) посвящают целые передачи на всех каналах, а вокруг умершего поэта – т и ш и н а. Только умница Сергей Шаргунов на федеральном канале в своей короткой программе «12 минут» сказал, правда, об этой тишине. Совсем кратко одну или две минуты. А ещё он сказал, что Глеба Горбовского любили Иосиф Бродский и Николай Рубцов. Разве это критерий величины личности поэта?
Глеба Горбовского любили читатели, и не меньше, чем упомянутых Шаргуновым его современников, хотя порой недолюбливали власти. Книга ТИШИНА, та часть тиража, что успела попасть на прилавки магазинов была раскуплена мгновенно. Оставшаяся – по указанию сверху была заморожена где-то на складах. В начале 1970-х я работал в магазине «Букинист» на Литейном. Как-то пришёл ко мне Глеб и сказал, что и авторских экземпляров он недополучил, а многие знакомые просят эту книгу, не приносят ли её сдавать в магазин старой книги. Поговорили мы с товароведом Эстер Вейнгер, тоже питерской поэтессой. «Да, бывает, приносят ТИШИНУ, – сказала она – только книга эта в списках, запрещённых к приёму». **

Такие списки книжный магазин получал регулярно. Мы всё-таки собрали для Горбовского более десятка экземпляров. Копеечные по цене книги можно было не записывать в квитанции поимённо.
Сейчас, когда чуть поутихла боль утраты, а пишу я эти строки в сороковой день после его кончины, я понимаю, что мой плач по любимому Глебу, человеку и поэту, ещё и плач по нынешнему статусу в обществе п о э з и и вообще.
Но вернёмся к стихам Г.Горбовского:
…Ведь что напишу –
не простится,
ни даже –
последняя строчка…
Такое осознание ответственности автора за всё, что он скажет, свойственна далеко не каждому, дерзнувшему назвать себя поэтом. Настоящая поэзия – это исповедь. У Горбовского – всегда, обязательно…
Вот одно из ранних стихотворений:
МЕСТЬ
Тайга хлестала по лицу
меня:
вершила мщенье.
И молча
каждому рубцу
я предавал значенье:
вот этот – красно-голубой –
за прежний быт с комфортом,
за частый сон,
за мозг слепой,
за мозг,
как воздух спёртый;
а тот на лбу, –
за скверный вкус;
тот – за подбор оплошный.
где
что ни друг – нахальный трус,
что ни товарищ – прошлый…
Царапин, ссадин –
всех не счесть,
и в каждой
смысл,
значенье…
Я принимаю эту месть
как честь
и как…
прощенье.
Кому сегодня нужна чья-то поэтическая исповедь? Нам выдают за исповедь многочисленные в сетях и на телеканалах интимные откровения звёзд и звездюлек, которые более похожи на самолюбования во грехе. И главное: это продаётся, а поэзия нет.
Мы всегда считали, что образование – это формирование духовной личности, а недавно наш банкир Греф заявил, что задача образования воспитать грамотного потребителя –отсюда и на культуру взгляд как на услугу, которая имеет свой ценник. А поэзия низведена почти в статус хобби. Не для того ли создан сайт «Стихи.ру», чтобы разбавить подлинное творчество миллионом даже не дилетантских, а просто графоманских произведений?
Самоидентичность народа определяется прежде всего в культуре языка, которая сохраняется и развивается в национальной литературе. Поэзия – квинтэссенция языковой культуры. Русская поэзия – это в огромной степени и особое искусство. В ней есть и музыка, так как звуковая составляющая и отличает настоящую поэзию от прозы. Над гармоничным звучанием стиха работали лучшие мастера (начиная, пожалуй, от Пушкина).
Несмотря на вербальность, в поэзии есть и изобразительная составляющая: зрительные образы чаще других становятся основой метафоры. И в то же время поэзия – это эмоциональное осмысление миропонимания, а зачастую и философии бытия, выраженное в слове.
У Горбовского это осмысление происходит нередко как бы через простые бытовые реалии:
***
Мне тишина необходима.
С меня довольно пьяных рож,
собраний, призрачных от дыма,
и славы мизерной
делёж.
Меня заждались откровенья
в зимнезадумчивом лесу.
В одну из русских деревенек
свою любовь перевезу.
Не ту любовь,
что жгла и грызла,
а что рвалась,
как паруса.
…Итак, прощайте, люди-числа.
Мне ближе люди-чудеса!
Я пишу не рецензию, не пытаюсь анализировать творчество Глеба. Это делалось многократно и без меня. И цитирую, возможно, не самые яркие его стихи. «Люди-числа»… Не слишком ли много их стало ныне в нашем обществе? Поэзия – зачастую ещё и проповедь, а «людям-числам» проповеди не нужны.
***
Оставим надежды
тому, кто мечтам предаётся.
Пусть эти невежды
считают, что всё обойдётся.
Отринем пустое,
как прах от солдатских ботинок.
Продолжим святое:
со смертью крутой поединок!
Сосуды скудельны.
Надежда и Вера – химеры.
Средь скуки смертельной
бессмертны Любви кавалеры!
Из тех, кто не дрогнул,
не клюнул на рабью приманку,
кто, встав на дорогу,
не пел под чужую шарманку.
Я вспоминаю годы, когда вечера поэзии собирали слушателей в переполненные залы больших Дворцов культуры. Сегодня на самых хорошо организованных мероприятиях читателей чуть ли не меньше, чем выступающих. Мы читаем стихи друг другу, мы издаём книги за свои деньги и мизерными тиражами. Мы не профессионалы, ибо такой профессии – поэт – официально не существует.
***
Писать стихи, казалось бы, – не надо.
Есть и без них –
и солнце и прохлада.
Есть и без них
и Родина, и ритмы.
Есть и без них –
и выспренни, и скрытны.
Писать стихи,
когда река хлопочет
и гладит брега свои
и точит?
Писать стихи,
когда грома лихие
подопытно грохочут
и – в стихии?
Писать стихи,
когда глаза и уши
имеют птицы нежные
и – туши?
…Писать стихи!
Безгрешные стихи!
За это мне простят
мои грехи…Ушёл поэт, простим ему и грехи, и успехи. Перечитаем любимые из его стихов, мы, собратья по перу…
***
На лихой тачанке
я не колесил.
Не горел я в танке,
ромбы не носил,
не взлетал в ракете
утром, по росе…
Просто… жил на свете,
мучился, как все.
Это он сам о себе скромно, без всякой звёздности.

Ну почему тишина?

Виктор Соколов, член Союза писателей России  http://dompisatel.ru/?p=14339