Нас чудом дотряс до асьенды хромой тарантас,

и мы заказали лепёшек к асадо кастилья.

Бомбилья от жажды макнулась в резной калабас

из тыквы горлянки с рисунком в этническом стиле.

Мы вместе цедили неведомый ране мате́. 

Его, говорят, здесь лакают взахлёб парагвайцы.

А  день был тобой раззадорен, и полураздет,

и много теплей, чем в Сосновке на даче на майских.

И знаешь, такая вдруг нежность нашла изнутри,

и тут оказалось – во мне её целая залежь.

– Смелей! – ты шепнула, наверно,  на гуарани́,

хотя ведь на нём, как и я,  ни словечка не знаешь.