Е.Б.

В свете золотого угасанья,

поцелованная сентябрем,

женщина плыла над Стрекозанью –

набережной, парками, Кремлём.

Назовите сказкой, а не былью

тихий город, женщину над ним,

но её распахнутые крылья

отливали блеском слюдяным.

И она действительно летела –

не последний и не первый раз.

Долгой белизны худое тело,

антрацит венецианских глаз.

А ещё бы удивился кто-то,

если бы последовал за ней,

улиц городских органным нотам,

клавесинным звукам площадей.

Музыка текла и не кончалась,

огибала шпили, купола.

Лето уходило, истончалось

до стрекозьей хрупкости крыла.

До сих пор мне хочется вернуться,

чтобы синевою – по глазам,

докатиться яблочком по блюдцу

к женщине летящей, в Стрекозань.