Янь Шу На мелодию «Цветы магнолии» (с комментариями и пояснениями)

Одними из основных приемов, на которых построена китайская поэзия, являются аллюзии и реминисценции, которые легко прочитывались образованным китайским читателем, но, к сожалению, затруднительны для передачи в переводе. Стихотворение в подобных случаях становится сложно читаемым и требует различных пояснений.

 Попробуем прочитать стихи автора, который мастерски владел этими приемами и часто их использовал:

Янь Шу На мелодию «Цветы магнолии»

подстрочник:

За ласточками и лебедями следом иволги улетают,

Если подумать, плывущая (преходящая) жизнь среди десятка миллионов дел

Длится намного ли дольше весеннего сна?

Рассеется подобно осенней тучке, не отыщешь, куда исчезла.

(Та, кто) слушала цинь, и небожительницы, (которые) сняли нефритовые подвески,

Тяни (их), только шелковые одежды оборвешь,  задержать невозможно.

Не нужно господину убеждать себя остаться одним трезвым среди других (пьяных),

Мертвецки напиться среди цветов мы должны неоднократно.

Стихотворение написано примерно в 1043 году и посвящено отъезду друзей Янь Шу, переведенных (разжалованных) по службе из столицы (во времена династии северная Сун - г. Кайфын) в провинцию. Среди них такие известные поэты как Фань Чжунъянь и Оуян Сю.

Кроме того, в это время поэт расстается с своими знакомыми певичками-куртизанками. Об этом поэт тоже иносказательно говорит в стихотворении, подразумевая под улетающими птицами – красавиц. Автор вздыхает, весеннее цветение, любовные чувства, все самое прекрасное в жизни – изменчиво и непостоянно. Птицы, одновременно обозначающие покидающих поэта людей и угасающий весенний пейзаж вызывают печальные размышления: жизнь человека преходяща и мимолетна, словно весенний сон или осенняя тучка. Здесь мы видим – аллюзию на строчку  из стихотворения Ли Бо (701—762) «Весенняя ночь и пир во фруктовом саду»:  浮生若梦, что буквально означает: Плывущая жизнь подобна сну, - «Да и вся наша жизнь, беспочвенно плавающая по какой-то поверхности, есть нечто вроде сна» в переводе В. М. Алексеева, где словосочетание 浮生 – отсылка к Чжуан-цзы (IV века до н. э.), гл. 15: 其生若浮，其死若休  "Он живет, будто плывет по течению; умирает, словно уходит отдыхать…" (перевод Л.Д. Позднеевой). Так комментирует эту фразу известный ученый-даос, Чэн Цзыши, VII в.: «совершенный мудрец и в движении, и в покое остается бесстрастным, жизнь или смерть (для него) едины, поэтому жизнь для него временна, подобно пузырям на воде, проходит в одно мгновение; смерть для него подобна отдыху после тяжелого труда...»

Кроме того, сон и тучка – аллюзия на стихотворение

Бо Цзюй-и «Цветы, не цветы».

白居易（772 – 846）花非花

花非花，雾非雾，

夜半来，天明去。

来如春梦不多时，

去似朝云无觅处。

Цветы - не цветы,

туманная мгла - не мгла,

А ночью придёт, 

с рассветом - уже ушла.

Подобна весеннему сну прилетит,

Уйдет, не заметишь когда,

Подобная утренней тучке растает,

Исчезнет, не знаешь куда.

Которое, в свою очередь, содержит аллюзию на легенду о фее горы Ушань, запечатленную в оде Сун Юя (298 до н. э — 222 до н. э ) «Горы высокие Тан». Бессмертная фея ночью во сне явилась к чускому князю Хуай-вану и предложила свою любовь, а утром ушла, сказав: “旦为朝云，暮为行雨”, - На рассвете буду приходить утренней тучкой, на закате идти дождем… ( образно о любовных свиданиях).

Первые фразы во второй строфе отсылают к легендам: о Вэнь-цзюнь, которая, услышав искусную игру Сыма Сянжу на цине, влюбилась в него, и, бросив родительский дом, сбежала с возлюбленным; и о Цзяо Фу, где рассказывается, как он встретил двух фей на берегу реки и попросил у них яшмовые подвески в знак любви. Феи  исполнили его просьбу. Цзяо Фу спрятал подарок за пазуху, но не прошел и десяти шагов, как яшма исчезла. Оглянувшись, он обнаружил, что и феи бесследно исчезли. Здесь опять говорится о красавицах (и о чувствах), которые уходят (по разным обстоятельствам), и их не удержать.

Чтобы утишить эту скорбь расставания, утраты прекрасного и любимого, поэт обращается к другу: сейчас, пока еще не все цветы увяли, пока мы еще вместе, - напьемся, развеем грусть-тоску. 

«Один я трезвый, остальные пьяны» аллюзия на поэму Цюй Юаня (340–278 гг. до н. э.) «Отец-рыбак», в которой Цюй Юань описывает, как, оклеветанный, изгнанный императором, встретив на берегу реки старого рыбака, он сетует : «"Весь мир стал грязен и мутен, а я в нем один лишь чист. Все люди толпы опьянели, а я среди них трезв один. Вот почему я и прогнан". Отец-рыбак говорил: "Скажу тебе, что совершенный человек - он не грязнится и не портится от прочих. А между тем умеет он со всею жизнью вместе быть, идти туда или сюда. Если весь мир стал грязен и мутен, то почему ты не поплыл вслед за течением его и не вознесся на его волне? Если все люди толпы опьянели, почему б не дожрать ту барду, что осталась, не допить ту гущу вина?.. "» Перевод В. М. Алексеева

Рыбак-отшельник, будучи проводником даосских идей, поясняет поэту, что чистота или нечистота окружающего мира не всегда зависят от человека и потому лучше всего жить, следуя естественному ходу событий.

Итак, все стихотворение наполнено отсылками к стихам предшественников, различным легендам, уходящим в глубь веков, настояно на даосской философии:

Вслед ласточкам и лебедям, скоро иволги - прочь улетят в свой черед,

И думаешь, так ведь и жизнь уплывает - среди миллионов забот.

Как сон мимолетный весенний слетает, - надолго ль, попробуй, продли,

Как тучка осенняя в небе растает, исчезнет, найдешь ли вдали.

Красавица, что подарила подвески, - сокрылась, увы, как ни жаль,

Схватить за рукав, да шелка разорвутся, но только удержишь едва ль.

Когда все пьяны, среди них ты остаться - единственным трезвым готов?

Напейся вина до беспамятства, друг мой, - теперь, в эту пору цветов.

晏殊  （991—1055)  木兰花

燕鸿过后莺归去，细算浮生千万绪。

长于春梦几多时？散似秋云无觅处。

闻琴解佩神仙侣，挽断罗衣留不住。

劝君莫作独醒人，烂醉花间应有数。