От бабушки по линии отца

Осталось только имя без лица.

Ни фото, ни открытки, ни письма,

лишь память, ненадежная весьма,

как пух цыплячьих лет и все потуги

набиться, курам на смех, к ним в подруги,

как дух печной лоскутных покрывал,

как обещанье взять на сеновал

того, чьи руки и смешливый взгляд

боготворила много лет назад…

Там – две косички, ставшие косой,

и след ступни исколотой босой,

невидимый в перестоявших травах,

и навсегда утраченное право

быть Лягушонком, Кнопкой, Васильком,

сидеть на шее, и нестись верхом

от душных снов, пугающих возвратом

к тоске недетской, к утренним курантам,

и к поцелую, ставшему кошмаром

для нежности, убитой перегаром…

Сквозь сны и годы списанных долгов

смотрю на дали скошенных лугов,

хмелею вновь от счастья, на вершине

копны под небом васильково синим.

Владею миром, сидя на подводе,

а солнце медлит, нехотя заходит,

увековечив эту пастораль...

Меня возносит дивная печаль,

коня ведет отец, и, неземная,

я им любуюсь и запоминаю…