...всё вечное исчезло без возврата,

всё бренное осталось и живёт.

(Франсиско де Кеведо «Эпитафия Риму»)

Поэт и переводчик Хуан Боскан утверждал, что именно он привил испанскому стихосложению вкус к сонету. По его воспоминаниям, венецианский посланник Андреа Наваджеро посоветовал ему попробовать итальянский одиннадцатисложный метр и некоторые твёрдые поэтические формы, включая сонет, во время их совместной прогулки в садах Хенералифе в Гранаде после свадьбы Карла I Испанского и Изабеллы Португальской в марте 1526 года. Эта дата с определённой степенью условности считается датой рождения испанского сонета. 

В отличие от Франции и Англии, где итальянское новшество значительно трансформировалось вплоть до появления собственного – местного –  канона, Испания приняла сонет именно в итальянской, петраркианской традиции и сохранила практически неизменным до начала прошлого века.   

Боскан был тесно дружен с великим испанским поэтом Гарсиласо де ла Вега, которого увлёк своими упражнениями в искусстве сонета. Во всяком случае, сам он уверяет, что всё было именно так, хотя многие исследователи считают, что Гарсиласо мог и самостоятельно познакомится с итальянским dolce stil novo, включая одиннадцатисложник и сонет, непосредственно в Италии, где неоднократно бывал по делам службы.  

Безусловной заслугой Боскана является подготовка сонетов Гарсиласо де ла Вега к посмертному изданию. При жизни стихи обоих не были широко известны и ходили в списках. После гибели Гарсиласо (он умер в Ницце в 1536 году от тяжелых ранений, полученных при штурме крепости Ле-Мюи в Провансе), Боскан включил стихи друга в совместный сборник «Все произведения Боскана и некоторые Гарсиласо де ла Вега», издание которого по скорой смерти составителя легло на плечи его вдовы Аны Хирон де Ребольедо.  Книга вышла в 1543 году, была быстро раскуплена, пережила 19 переизданий, а в 1569 году, после того, как продажи слегка замедлились, книгоиздателям пришла в голову мысль выпустить стихи Гарсиласо отдельным томом, что в дальнейшем избавило их от проблем со спросом. Гарсиласо де ла Вега стал тем, кем мы его знаем – знаменитейшим поэтом испанского Золотого века. Его друг Хуан Боскан тоже занял достойное место в испанской литературе Возрождения – его перевод знаменитого трактата «Придворный» итальянца Бальдассаре Кастильоне являет собой высочайший образец испанской прозы. 

Известно, что итальянский трехударный одиннадцатисложник и сонет, как таковой, привлекали внимание испанских поэтов и до Боскана и Гарсиласо. Маркиз де Сантильяна (Иньиго Лопес де Мендоса) сочинил более четырёх десятков сонетов на «италийский лад» уже к 1444 году.  Но тогда переворота не случилось. 

По-настоящему звёзды сошлись для сонета только при его втором пришествии на Пиренеи, на заре испанского Возрождения.   

Благодаря, прежде всего, Гарсиласо и множеству его последователей и эпигонов интерес к сонету в Испании стал практически всеобщим. Его лаконичная строгая форма с одной стороны оказалась универсальным инструментом для передачи самых сложных оттенков человеческих чувств и мыслей, а с другой была ещё достаточно непривычной для большинства испанских стихотворцев и потому сразу обнажала несовершенство одних и талант других. 

Вокруг нового итальянизированного стиля разгорелись яростные баталии. Его сторонники петраркисты (Боскан, Гарсиласо и др.) подвергались резким нападкам со стороны патриотов - классицистов (Кристобаль де Кастильехо, Гонсало Арготе де Молина и проч.), да и сами не оставались в долгу. Сражения (которые впоследствии продолжились между концептистами (Лопе де Вега, Франсиско де Кеведо) и культистами (Гонгора, Вильямедьяна)  велись и на чисто поэтическом поле, где сонет в силу своей компактности и, главное, единства формы оказался замечательным турнирным оружием, уравнивая шансы противников. 

Параллельно распространилась традиция предварять и завершать сонетами книжные издания, включая научные трактаты, как правило, с аллегорическим посвящением меценату. 

В одной из самых полных сонетных антологий («Библиотека сонета» Рамона Гарсиа Гонсалеса) только у Лопе де Вега – около 1200 сонетов. В Золотой век испанской поэзии, наверное, не было литератора, хоть раз не воздавшего чести сонету. 

В данной подборке представлены 15 сонетов 10-ти авторов (Маркиз де Сантильяна, Хуан Боскан, Гарсиласо де ла Вега, Луис Уртадо де Толедо, Кристобаль Москера де Фигероа, Мигель де Сервантес Сааведра, Луис де Гонгора, Лопе де Вега, Педро Эспиноса, Франсиско де Кеведо). 

Выбор авторов и произведений обусловлен желанием представить разные виды сонета (философский, любовный, полемический, элегический) и, конечно, субъективными предпочтениями переводчика.

      * * *

Маркиз де Сантильяна (1398-1458)

Поэт и воин, автор первых испанских сонетов на «италийский лад». Тема «любовной осады» предположительно заимствована им у Петрарки и каталонца Жорди де Сан-Жорди.

Сонет IV

Едва держу любовную осаду –

и день, и ночь бомбарды громыхают!

За штурмом штурм, и нет с войною сладу.

Мой крепок дух, но силы иссякают.

Бросаюсь прочь, заслышав канонаду.

Они сильны, они не отступают!

Покой души, последнюю отраду

печальной жизни отобрать желают.

Не отразить их силою Самсона,

не отвратить молитвою Давида,

не разуверить словом Соломона.

От их мечей не скроет щит Алкида,

их натиск страшен, воля непреклонна,

да я уж сам держусь скорей для вида.

Хуан Боскан (1492-1542)

Поэт, переводчик, друг Гарсиласо де ла Вега, реформатор испанского стихосложения эпохи Возрождения. Подготовленное им четырёхтомное собрание стихотворений, изданное уже после его смерти, включало около сотни его собственных сонетов и 29 сонетов Гарсиласо.

На смерть Гарсиласо

Благих деяний следуя стезёю,

ты, Гарсиласо, яростно и смело

стремился к цели и, берясь за дело,

летел вперёд и брал преграды с бою.

Но как ты мог не взять меня с собою,

когда душа твоя, оставив тело,

в небесный край навеки отлетела,

поднявшись над постылою землёю?

Уверен я, судьбы предначертанье

не изменить, иначе бы в безвестьи

не бросил ты меня в пыли земной –

уйти с тобою удостоил чести,

быть может, руку подал на прощанье,

от божьих врат вернулся бы за мной.

Гарсиласо де ла Вега(1498-1536)

Один из величайших поэтов испанского Возрождения. Его талант предопределил победу «итальянской школы» в испанской поэзии. Считается, что этот сонет обращён к фрейлине Изабеллы Португальской  – Исабель Фрейре, которую Гарсиласо безответно любил.

Сонет I

Когда я вижу то, к чему пришёл,

к заветной цели не найдя дороги,

мой жалкий жребий – повод для тревоги,

но всё-таки не худшее из зол.

Иной удел воистину тяжёл –

блуждая без ответа и подмоги,

в забвенье сгинуть, гибелью в итоге

успокоенья заслужив обол.

Я гибну, ибо сердцем и судьбою

бесхитростно чужой отдался воле,

и был за то оставлен и забыт.

Когда я сам в себе не волен боле,

ужели та, что властна надо мною,

меня, на смерть отправив, пощадит?

Луис Уртадо де Толедо (1523-1590)

Испанский писатель, священнослужитель, предположительно один из первых переводчиков «Метаморфоз» Овидия. Два приведённых сонета – посвящение и пролог к стихотворной аллегории «Обручение Любви и Мудрости», скорее всего, воспроизводящей события в высокородном семействе Варгас-Манрике. Автор преподавал латынь юному Луису де Варгас- Манрике, будущему поэту и большому другу Гонгоры, Лопе де Вега и Сервантеса.

Дону Луису де Варгас-Манрике

Когда решил божественный совет

Любовь и Мудрость сочетать союзом,

Исмения, верна семейным узам,

Софии мудрой выслушав завет,

вам предрекла, принявшему обет

служения мечам и аркебузам

и преданность свою перу и музам

блистательно явившему на свет,

в супруги взять подобье самоё

Минервы, лучшую из роз природы,

прелестную, как вешняя заря.

Благословен да будет плод её,

да облегчит Люцина эти роды,

да примет Делос нового царя!

Сонет к супруге Купидона

Твоей, Минерва, юности чудесной
невинных нимф неугомонный хор
воспел главенство – миру с этих пор
открылся клад, дотоле неизвестный.

Как ты стройна, какой красы небесной
златая прядь, и грудь, и тихий взор!
В сердцах ты будишь зависти укор,
тебя же любит Купидон прелестный.

Счастливый жребий вытащил Амур,
когда тебя заполучил в супруги,
теперь вовек он не пребудет хмур

в объятиях божественной подруги,
и, сколько б ни вилось вокруг фигур,
с тобой одной разделит все досуги.

Кристобаль Москера де Фигероа (1547-1610)

Поэт-петраркист, последователь Гарсиласо де ла Вега. Был главным аудитором Непобедимой армады, куда устроил снабженцем Сервантеса.

Сонет XVII

Потерянно брожу, моя сеньора,

утратив вас, себя и смысл, и Бога.

Вы не со мной, печальней нет итога,

и нет меня без ваших слов и взора.

Нет смысла ждать смягченья приговора,

всё растеряв у вашего порога.

Нет Бога, ибо вас в душе так много,

что прочим чувствам нет уже зазора.

Нет жизни, и гнетёт юдоль земная,

и умереть сто тысяч раз желанней,

чем эту пытку долее терпеть.

Ваш пленник, я взойду на плаху, зная,

что худшее приму из наказаний:

не тронут вас ни боль моя, ни смерть.

Мигель де Сервантес Сааведра (1547-1616)

Сонет посвящён другу Сервантеса – знаменитому урологу Франсиско Диасу – и предваряет «Трактат о болезнях почек», изданный Диасом  в 1588 году. Дружбе их немало способствовало то, что Сервантес был сыном врача-хирурга, а Франсиско Диас – поэтом. Сонет-пролог (soneto prologal) – типичен для новой итальянизированной поэтической школы.

Доктору Франсиско Диасу

За то, что, сонмы исчеркав листков

латынью, ты нагнал хворобам страха,

должны тебе в награду волны Тахо

всё золото отдать своих песков.

За то, что клад познания готов

ты расточать с весельем вертопраха

и лирой поднимать наш дух из праха,

украсит лавр снега твоих висков.

Те камни, что искусною рукою

извлёк ты, не витая в эмпиреях,

подножьем славы лягут в должный день.

Равно увенчан небом и землёю

плющом и ветвью пальмовой, в обеих

материях ты – Аполлона тень!

Луис де Гонгора (1561-1627)

Первый сонет – сатира на Кеведо, который, как известно, был хром и близорук, но при этом без зазрения совести высмеивал в стихах физические недостатки соперников-стихотворцев, включая длинный нос Гонгоры. Гонгора здесь поминает переложения из Анакреонта, которые Кеведо делал не столько с латыни, сколько с греческого перевода, и намекает на недостаточное знание Кеведо классических языков.

Второй сонет посвящён  Гвадалквивиру, реке на которой стоит родной город Гонгоры – Кордова.  

Дону Франсиско де Кеведо

Анакреонт испанский! Всей Европе

известны ваших стоп хромые моры,

что, не найдя в трагедиях опоры,

увязли в элегическом сиропе.

Но подражать теренцианцу Лопе?!

Цеплять себе Беллерофонта шпоры

на башмаки рифмованной уморы

и так скакать в комическом галопе?!

Надев очки, вы кажетесь иному

по-эллински учёным человеком,

чьи рассужденья, как у греков, вески.

Что ж, одолжите стёкла мне, слепому.

Я научу вас, представляясь греком,

не надевать хотя бы грегуэски*.

* - Грегуэски (грегескос) – испанские штаны

Гвадалквивиру, андалузской реке

Гвадалквивир, невиданной красы

река из рек, сойдя со скал суровых,

венчаешь ты короной рощ сосновых

своё чело и буйные власы.

Вблизи Сегуры, в первые часы

ещё вскипаешь пеной, как в оковах,

и дальше вод надменных, вечно новых

несёшь хрусталь прозрачнее росы.

Поведай мне, поправшему песок

твоих брегов цветущих и премудрых,

тоску любви испившему до дна,

была ль среди глядевшихся в поток

прекраснейших пастушек светлокудрых

с моей сравнима Хлорис хоть одна?

Лопе де Вега (1562-1635)

Известнейший поэт и драматург. Один из первых профессиональных литераторов Испании. Неоднократно и успешно защищал права на свои произведения в суде. В сонете иронизирует над предшественниками – проводниками итальянской поэтической школы в Испании – Хуаном Босканом и Гарсиласо де ла Вега.

Бискайя – провинция на севере Испании, в Стране Басков. В испанской литературе XVI-XVII веков одной из комичных характеристик бискайцев  или басков было слабое владение кастильским наречием.    

К новому языку

– Похоже, припозднились мы, Боскан?

– Вон домик станционный, Гарсиласо!

– Стучи! – Кто там? – Два рыцаря с Парнаса!

– Рысите прочь! Ристания – обман!

– О чём она!? – Закатный караван

влачит тюки пурпурного атласа...

– Мадонна! Я ль глупею час от часа

иль к ночи смутны речи христиан?!

– В себе ли ты, служанка? Чем смутили

тебя поэты? Мы ж не инородцы...

Иль эдак всех встречают в вашем крае?

– Боскан, узнать бы точно, где Кастилья?

а то всё скачем-скачем, но, сдаётся,

всё выехать не можем из Бискайи.

Педро Эспиноса (1578- 1650)

Поэт и священник. Составитель широко известной поэтической антологии «Цвет знаменитых поэтов Испании». Одним из первых среди испанских поэтов начал использовать александрийский стих. Разочаровавшись в мирской жизни, принял священство и несколько лет жил затворником под именем Педро де Хесус, сочиняя исключительно религиозные стихи. В литературных баталиях между концептистами и культистами участвовал мало, но считался противником последних в лице Гонгоры.

Сонет на строгий взор его сеньоры

Когда я, возомнив себя титаном,
воздвигнув до небес гордыни горы,
за славою в небесные просторы
карабкался в упрямстве неустанном,

навстречу мне грозой и ураганом,
как молнии, твои сверкнули взоры,
и, как Тифей, лишившийся опоры,
низвергнут я с моим безумным планом.

В груди моей – пылающая Этна,
а сверху, словно вечная могила,
гнетут Пахин, Пелор и Лилибей.

Любимая, не будь же безответна,
скажи скорей, что ты меня простила,
не злись, как Зевс, и молнией не бей!

 
Сонет о преходящей, хрупкой красоте

Теперь, когда пора цветущих роз
уже прошла – и пройден путь немалый,
печальным шагом странницы усталой
ты, Лесбия, вступаешь в город слез.

Глаза, уста и золото волос –
их цвет, их мед, их отблеск небывалый,
все отдано полям с водою талой:
ушло туда, откуда и взялось.

Преодолев пучину лет опасных,
печальна ты, а время на портрете
выводит победительницы лик.

Бледнеет, тает, меркнет в полусвете
очей и уст, и локонов прекрасных
сиянье, иней, серебристый блик.

Cонет, написанный александринами

Как грустный мореход в кипящем бурном море,
ослепший от невзгод, охваченный тоской
среди горбатых волн, под грохот их и вой,
с грозою и песком в неутомимом споре,

надежды растеряв, готовясь встретить горе,
вдруг видит блеск огней на мачте над собой,
и, крикнув: Эльм святой ведет меня домой!
в благословенный порт корабль приводит вскоре,

так я, войдя в моря печалей и обид,
застигнут бурей там, где черные глубины,
к погибели плывя, утратив мощь и свет,

увидел, как огонь в очах твоих горит:
о дева! пред тобой валы смирили спины,
и в гавани твоей укрылся я от бед.

Моему другу, плохому музыканту

Как сам Орфей, что зверя, камни, воды

коснувшись струн, привлечь искусно мог,

так ты, мой друг, гляжу, вчера привлёк

своей игрой внимание природы.

Пусть афедрон твой претерпел невзгоды,

когда из кровли вылетел кусок,

пусть из окна пролившийся поток

оставил на плаще мочи разводы,

пусть ты бежал во тьме, как вор от ловли,

и был к утру, споткнувшись на ухабе,

искусан псами, чем ты не Орфей?

Ты голосом срываешь сланец с кровли,

аккордом разверзаешь окон хляби

и бегом за собой влечёшь зверей!

Франсиско де Кеведо (1580-1645)  

«Эпитафия Риму» – один из самых известных сонетов Кеведо. Судя по всему, является переложением стихотворения, написанного на латыни итальянцем Янусом Виталисом Панормитанусом (Джованни Витали де Палермо) во второй половине XVI века и неоднократно переведённого на европейские языки, в частности, Жоашеном де Белле на французский и Спенсером на английский.

Погребенному в собственных развалинах Риму

О, пилигрим, ты ищешь в Риме Рим,
но Рима нет... Великий Рим – руина.
Стал Авентин могилой Авентина
и Палатин надгробием своим.

На медальонах временем слепым
источен камень. Портиков лепнина

осыпалась. От славы исполина
набег эпох оставил прах и дым.

И только Тибра волнами объята

твоя могила, Рим, твой тихий грот.
Шумит река, томит ее утрата...

Из прежнего величья и красот

всё вечное исчезло без возврата,
всё бренное осталось и живёт.

Перевод и вступительная заметка  Винокурова Никиты Николаевича