Качает катера и лодки синь морская;

и охра, и кармин; закат уж начал тлеть;

и всё не нахожу последнего мазка я,

чтоб ялтинский октябрь в стихах запечатлеть.

 

То он полусентябрь, то он ноябрь напомнит,

то летние деньки гуляют у дверей:

и хочется скорей бежать во двор из комнат,

и хочется домой как можно поскорей.

 

Вернутся рыбаки под сумерки к причалам,

затихнет, как набат, у берега накат;

я не забыл ещё, как ты меня встречала

с  рыбалки в октябре всего лишь год назад.

 

Я не забыл тебя и наш прощальный вечер,

как на плечо моё легла твоя рука,

поэтому и сплин мой нежностью отмечен,

поэтому и грусть не в тягость, а легка.

 

Так явственно уже уходит наше время,

так быстро яркий цвет сменился цветом беж,

мне в жизни повезло, что я сейчас не с теми,

кто родину клянёт, смотавшись за рубеж.

 

Там лучше, говорят, там легче, там уютней,

там можно обрести достойную судьбу.,

но слух мой глух, его не ублажите лютней,

коль к горнам он привык,  зовущим на борьбу.

 

Каштаны ветер с гор сбивает в дебрях сада,

так сыплются порой, что могут и задеть;

о том, что не сбылось, я думаю, не надо

грустить в такие дни, да грусть  куда же деть.

 

И охра, и кармин, и зелень в кронах парка,

и звёзды ярки так, что просто, чёрт возьми!

На стройках и в ночи живёт электросварка,

но всё-таки тайком, без шума и возни.

 

А утром солнца луч, вершины гор лаская,

то их посеребрит, то вдруг окрасит в медь,

и всё не подберу последнего мазка я,

чтоб ялтинский октябрь в стихах запечатлеть.