Открывают антологию стихи Вячеслава Егиазарова: стр. 8-13

 

 

ПОСЕРЁДОЧКЕ ЖИЗНИ

 

 Мне по-всякому было в Отчизне,

 где суровей была, где добрей,

 и стоит посерёдочке жизни

 что-то главное в жизни моей.

 

 Понимаю, никем от ошибок

 застрахован не может быть путь,

 и слежу я движения рыбок

 серебристых и юрких, как ртуть.

 

 Я искал утешений у моря,

 их всегда приносило оно,

 и стоит посерёдочке горя

 вера в лучшее, как ни смешно.

 

 Не сберёг ни друзей, ни любимых,

 был испытан тюрьмой, и сумой,

 время мчится, но вовсе не мимо,

 а в судьбе остаётся со мной.

 

 Что ж, давай, возвеличь, исковеркай,

 но в стране голубых нереид

 над простором Форосская церковь

 Воскресенья Христова парит.

 

 Восхитительна жизнь и нелепа,

 средь потерь что-то всё же обрёл,

 и стоит посерёдочке неба

 над Байдарской долиной орёл…

 

 

ДИПТИХ

 

1.

 

Бриз морской приносит йод, и рассвет встаёт стерильный,

по-боксёрски кошка бьёт лапкой левой, бьёт серийно,

и шипит, вздымая шерсть, и несётся, словно пуля;

на зарядку ровно в шесть выбегаю я в июле,

и бегу на пляж, к волне, и ныряю, вскинув руки,

не отыщите во мне ни тоски былой, ни скуки,

а когда иду назад и поигрываю прессом,

то смотрю, пардон, на зад, на девичий, с интересом…

 

пару персиков в лотке покупаю, – может, мало?

На коротком поводке бультерьер ведёт амбала.

Еле слышно Учан-Су льётся струйкою из крана.

Новым шлягером Алсу завлекают рестораны.

Ни конфликтов, ни беды, а одни слова приветствий –

просто нет вокруг среды, где живут микробы бедствий,

ну а то! – не зря ведь йод бриз несёт в сады и окна,

наплывает теплоход, вырастает, как в бинокле…

 

2.

 

И усидчив я, и рьян, а от солнечной глюкозы

по-ахматовски бурьян прёт в поэзию из прозы,

и уже звонят друзья с предложеньем самым клёвым;

в этом городе нельзя жить жлобом и быть суровым.

Мы уедем на плато, где цветов столпотворенье,

зарифмую я про то пару строк в стихотворенье,

про грибы среди яйлы, про их хитрые таланты,

как сосновые стволы держат небо, что атланты…

 

Погляжу с вершины вниз, округляя взгляд вопросом,

там, как чей-нибудь каприз, городок у волн разбросан:

порт, кварталы, купола всех церквей сияют славно,

в тихом сквере том ждала ты меня ещё недавно…

И блестит змеёй шоссе, и сосна склонилась к буку,

но воспоминанья все упираются в разлуку.

Что ж, грустить претит напеву, мой характер не таков…

По-боксёрски кошка левой лапкой надаёт шлепков…

 

 

БОГ   ВСЕГДА   ЗА   ВЛЮБЛЁННЫХ!

 

На заре из окна хлынул в комнату солнечный свет,

начинался наш день так божественно, свято, крамольно.

Были груди твои золотыми, а тонкий браслет

так сверкал на руке, что смотреть на него было больно.

 

Ты в рубашке моей поливала в горшочках цветы,

мне казалось, идиллию эту вовек не нарушу,

но, когда прикасалась ко мне вдруг нечаянно ты,

снова страсть заливала волной моё тело и душу.

 

Снова мы улетали на крыльях любви в небеса,

как писали когда-то поэты в своих мадригалах,

и в такие мгновенья казалась мне их бирюза

послабей бирюзы, что в глазах твоих влажных стояла.

 

Сотой доли тебе я тогда не сказал, как хотел,

видно, речи в ту ночь ненужны были и невозможны:

мы друг с другом легко объяснялись на уровне тел,

а на уровне душ все слова нам казались ничтожны.

 

Пик Ай-Петри смотрел на счастливое наше жильё:

на балкон, на сирень, на садовую разную утварь,

и не трогали нас ни приезжее в Ялту жульё,

ни шпана записная из местных, ни прочая шушваль.

 

Потому что влюблённых затрагивать грех – это Божий закон,

Бог всегда за влюблённых, и это запомнить, не мне ли?

И когда мы с тобой выходили в ночи на балкон,

хор сверчков так старался, что звёзды хрустально звенели.

 

А наутро из окон опять лился солнечный свет

пахло летом и морем, и сладким ромашковым ветром,

и ай-петринский пик, всем знакомый его силуэт,

таял в дымке туманной, как дни нашей юности светлой…

 

* * *

                                         

                                                  Лучше жить в провинции, у моря…

                                                                                      И. Бродский

 

 

С судьбою не бываю в ссоре.

И счастлив…. Если б не грехи.

Живу в провинции. У моря.

Пишу пейзажные стихи.

 

И, не в пример иным всезнайкам,

любя родную синеву,

я оды посвящаю чайкам

и улицам, где я живу.

 

Дарил друзьям и милым строки.

И никогда в потоке дней

я не бываю одиноким

на малой родине моей.

 

Надменным критикам столичным

я не судья, как мне – они;

стихи считаю делом личным –

 творению судьбы сродни.

 

Мне придорожный мил цикорий

и лист, что на ветру дрожит.

Живу в провинции. У моря.

Как жить поэту надлежит.