Инфернальный закат

стал отчётлив, как почерк Сарьяна,

и уместен был мат

двух путан, заскандаливших спьяна.

Начинало штормить.

Горный кряж мыса выставил локоть.

– Не умеете пить!

Вот бабьё! Вот затеяли склоку!..

Я на Боткинской-стрит

Постою, чтоб не слушать их лажу.

Это кент мой острит,

Я-то не зубоскалю. Я вмажу!

А закат побледнел,

стал, как Рериха почерк бездонный;

я опять не у дел,

хорошо, что ещё не бездомный.

И разнузданных звёзд

шайка в небе уже заблистала.

Виноградная гроздь

над окном уже вялиться стала.

Значит, скоро конец

лету, осень стоит на пороге,

и роняет уж грец-

кий орех мне орехи под ноги.

Вот и кончен денёк.

Все приметы – о яростном ветре!

Да скользит огонёк

автофар по дороге к Ай-Петри…