Мастер Вальтер

Сыграйте опять эту балладу, Мастер Вальтер.

 

Музыкант не ответил, но посмотрел на неё с глубокой тоской.

Леди Элис нельзя было назвать красивой, но лицо у неё было мягким и живым,

совершенным эхом наполнявших её эмоций.

Теперь, когда она произнесла: «Сыграйте опять эту балладу, Мастер Вальтер»,

лицо это сказало молодому человеку, что её внимание было поглощено чем-то другим.

 

Она продолжала поглядывать то на дверь,

то на одно из окон,

пробитых в каменной стене.

 

Напротив них висел гобелен,

изображавший единорога, бродящего по роскошному саду.

Вокруг зверя было так много цветов,

что музыкант всегда дивился тому, как единорог вообще может двигаться.

Его копыта запутались в золотой траве,

сгустки птиц облепили его ноги, грудь и гриву.

Единорог был вышит белой шёлковой нитью.

Он выглядел горделивым и довольным собой,

но рог его был спилен.

 

С тяжёлым сердцем Мастер Вальтер взял лютню и начал играть.

Он сделал это механически, позволяя своим пальцам бегать по заученным нотам,

но глаза его следили за глазами Леди Элис.

 

Тинтагель мерцал сгущённым светом, полу-рубиновым, полу-фиолетовым.

В гавани качалось на якоре несколько судёнышек,

и ещё несколько приближалось с открытого моря.

Они тоже мерцали, но по-иному, с оттенком серебра, потому что шли на белых парусах.

 

За стенами дома шелестел и щебетал маленький сад.

Правда, Леди Элис никогда не выходила из комнаты в этот час. Она боялась вечернего ветра.

Лицо Мастера Вальтера стало пылать.

Он прибегал сюда каждый вечер,

а его лютня болталась у него за спиной.
Его нищенский репертуар легко истощился,

и он целыми днями разучивал песни и баллады,

и даже сочинял новые,

к великой досаде своего отца,

честного кузнеца, заваленного заказами.

 

Тихо!

Леди Элис вскочила со стула, но потом быстро села и осмотрела своё платье.

Мастер Вальтер, кто-то идёт? Вы слышите шаги?

Да, слышу. Кто-то идёт. Должно быть, Сэр Руперт. Музыкант хотел отложить инструмент, но она нетерпеливо махнула рукой, приказывая ему играть.

 

Когда благородный Сэр Руперт вошёл в комнату, она была вся поглощена музыкой.

Сэру Руперту было под тридцать, у него был орлиный нос и загнутый, выбритый подбородок.

Его верхняя губа всё время подёргивалась, и Мастер Вальтер никак не мог к этому привыкнуть.

Он поднялся, молчаливо поклонился Сэру Руперту и снова сел, смотря в пол.

 

Вы опоздали, Сэр Руперт.

Голос Леди Элис был холоден, но по всему её лицу распустились красные пятна.

Прошу прощения, моя госпожа. Меня задержали в конюшне.

 

Теперь все трое сидели. Сэр Руперт не любил разговаривать. У него уже было испорчено настроение, и присутствие Мастера Вальтера обозлило его ещё больше.

Я вижу, моя госпожа увлеклась музыкой? Этот человек что-то зачастил к Вам.

 

Чайка завизжала за окном, и целый взрыв птичьих голосов

потряс комнату. Этот шум потопил начало ответа Леди Элис.

 

…в моём одиночестве. Это отвлекает меня.

Я вижу, мою госпожу надо отвлекать от мыслей обо мне?

Каждый день это сделать всё легче, благородный Сэр.

 

Солнце опять вспыхнуло. Стены озарились задумчивым, густым бордовым блеском. Три бледных лица выделялись из полумрака, нетронутые светом.

 

Мастер Вальтер, Вы сыграете ту балладу опять? Беседа с Сэром Рупертом не приносит мне удовольствия.

Музыкант испуганно взглянул на рыцаря и потянулся к лютне.

Губа Сэра Руперта теперь дёргалась, как попавшая в ловушку моль. Он побледнел и распрямился.

 

Мастер Вальтер попробовал играть, но у него дрожали пальцы. Он остановился.

От него Вы не дождётесь музыки. Этот человек, моя госпожа, играет так же хорошо, как Вы поёте.

Теперь уже глаза Леди Элис зажглись гневом. Она даже стала красивой. Её вышивка упала на пол.

Сэр Руперт инстинктивно нагнулся, чтобы поднять её, но Леди Элис произнесла громко:

Я хочу, чтобы Мастер Вальтер поднял мою вышивку. Это шарф, который я готовила для моего благородного Сэра Руперта много одиноких часов, ожидая, чтобы он навестил меня. Я решила подарить этот шарф Мастеру Вальтеру, когда он закончит играть. Мастер Вальтер, что же Вы не играете?

 

А красный сокол, моя родовая эмблема? Я вижу её на шарфе. Её Вы тоже подарите ему?

Сэр Руперт говорил медленно, процеживая каждое слово сквозь зубы.

Я распущу Вашего красного сокола. Это всего-то займёт пару часов. Я вышью эмблему Мастера Вальтера на её месте. Какая у Вас эмблема, Мастер Вальтер?

 

Бедный молодой человек посмотрел на неё умоляющими глазами.

У меня нет эмблемы, госпожа.

Сэр Руперт ухмыльнулся, поднялся со своей подушки и подошёл к окну.

Тогда я вышью Вашу лютню. Вы согласны, Мастер Вальтер?

 

Что-то говорило Леди Элис, что пора остановиться, но она не могла. Некая сила влекла её вперёд, к пропасти. Крохотная копия её самой сидела где-то глубоко в её сердце и следила за происходящим, пока всё её существо прерывисто дышало и краснело.

 

Мастер Вальтер, я решила назначить Вас моим личным музыкантом. Я переговорю с Вашим отцом завтра. Вы можете поцеловать меня.

 

Если бы вместо красивого лютниста перед ней был отвратительный карлик или даже крестьянин, она всё равно сказала бы это, так велико было её желание уязвить Сэра Руперта.

 

Мастер Вальтер опустился на колено и поцеловал платье Леди Элис.

Сэр Руперт обернулся. Он был смертельно бледен, и его глаза остекленели.

Пусть моя госпожа простит меня. Я сожалею, но мне нужно идти.

 

Она едва взглянула на него и слегка поклонилась, с презрением во взляде.

Сэр Руперт ушёл.

 

Ну что ж, Мастер Вальтер.

Слёзы качались на ресницах Леди Элис.

Ну что ж, Мастер Вальтер, сыграйте, наконец, что-нибудь для меня.

 

Солнце исчезло. Стайки янтарных птиц со свистом носились над утёсами. Их крылья время от времени вспыхивали, отражая лучи, всё ещё текущие из-под горизонта, как последние вздохи умирающего огня.

 

Мастер Вальтер ничего не сыграл, и Леди Элис больше не настаивала.

Они посидели молча, слушая прибой. Молодой человек чувствовал, что и ему пора уходить. Он поднялся, поднял лютню с пола и поклонился.

Вам пора? Приходите снова, поскорее.

Она сказала это и отвернулась. Он вышел из дома.

 

Морской ветерок приятно подул на его лицо. Он постоял немного, утопая в кобальтовой синеве.

Тёмная фигура отделилась от стены соседнего дома и приблизилась к нему.

 

Мастер Вальтер? Уже уходите? А я как раз возвращался и увидел Вас.

Сэр Руперт казался весёлым. Он похлопал музыканта по плечу.

Впрочем, время уже позднее. Ну ладно, зайду завтра. А Вы куда идёте? Домой? Так я провожу Вас.

 

Они пошли по беловатой тропинке, вдоль кромки утёса.

Мастеру Вальтеру хотелось убрать руку Сэра Руперта со своего плеча, но он не смел. Он пытался идти побыстрее.

Женщины, а? Сэр Руперт фыркнул.

И с ними нельзя, и без них никуда.

 

Лицо Мастера Вальтера дёрнулось. Он терпеть не мог пошлостей. Вся его природа возмутилась против этого животного, которое не вызывало в нём ничего, кроме страха и брезгливости.

 

Простите меня, сэр, если я оскорбил Вас. Я…

Вам не за что извиняться, друг мой.

Они уже достигли конца утёса. Пара острых скал торчала из серебристой пены, как будто несколько облаков спустилось слишком низко и нанизалось на них.

 

И чтобы доказать Вам, что я вовсе не сержусь… Вот, возьмите.

Благородный Сэр Руперт вынул свой кинжал и вонзил его в живот Мастера Вальтера.

 

Молодой человек не почувствовал боли. Он посмотрел на Сэра Руперта удивлённо и хотел что-то сказать. Его рот открылся несколько раз, но слова не выходили оттуда. Он упал на оба колена и попытался обхватить ноги Сэра Руперта. Руки его соскальзывали. Чёрная струйка потекла из уголка его губ. Рыцарь обошёл вокруг него, отогнул его голову назад и перерезал ему горло. Он делал всё медленно, уверенной рукой, стараясь не запачкаться струями крови.

 

Тело Мастера Вальтера начало дёргаться. Его руки беспорядочно замахали, как будто он хотел взлететь, как птица.

Сэр Руперт оттащил его к обрыву и столкнул в громкую тьму.

Он не слышал удара. Чайки продолжали кричать, ещё не успокоившись на ночь.

 

Рыцарь глянул по сторонам, сорвал пучок травы, вытер лезвие кинжала и защёлкнул его обратно в ножны.

 

Я рада видеть Вас, мой благородный сэр.

На Леди Элис было такое же платье, как вчера. Даже выражение её глаз было таким же. В них что-то сияло, что можно было принять как за любовь, так и за гнев.

Сэр Руперт уселся рядом с ней.

 

Интересно, где мой Мастер Вальтер. Он всегда приходит на закате.

Лицо рыцаря ничего не выражало.

Должно быть, он нашёл свежую пару ушей среди свинарок, моя госпожа.

 

Молодая женщина прикусила нижнюю губу и посмотрела в окно.

Закат кончался. Сгустки птиц проносились внезапно,

появляясь из ниоткуда и рассыпаясь, как пригоршни зерна

из невидимой руки, чтобы прорасти ночью в море

и потом вытянуть свои стебли света, когда вернётся солнце.

Леди Элис последила взглядом за птицами.

 

И всё-таки это странно. Он никогда ещё не пропускал наших занятий. Вы его видели сегодня, Сэр Руперт?

Нет.

Ах, я слышу шаги! Это, конечно, Мастер Вальтер!

Нет, это не он.

Почему Вы так говорите?

Рыцарь не ответил.

 

Шаги становились всё громче. Кто-то явно поднимался по дороге к дому.

 

Я отругаю его. Как он смеет так опаздывать.

Леди Элис попыталась изобразить неудовольствие на лице, но у неё это плохо получилось. Лицо её было одним из тех, что не могут меняться усилием воли.

 

Шаги стали совсем громкими. Было слышно, как скрежещет галька под сапогами. Затем галька стихла, и шаги продолжились более мягко по каменной дорожке, ведущей к двери.

Дверь заскрипела и отворилась.

 

Мастер Вальтер вошёл в комнату.

 

А, вот и Вы! Я уже начала терять терпение. Сэр Руперт, ведь неприлично так опаздывать, Вам не кажется? Голос Леди Элис зазвенел. Она взглянула на рыцаря, потому что не услышала его ответа.

 

Сэр Руперт сидел на кушетке. Его лицо так побелело, что казалось зелёным.

Глаза его смотрели, смотрели, широкие, застывшие.

Его губа дёргалась так сильно, как будто бы хотела слететь с лица и присоединиться к птицам, шныряющим за окном.

 

Мастер Вальтер сделал шаг по направлению к кушетке.

Рыцарь застонал. Рот его открылся, точно треснул, и оттуда вырвалось какое-то мяуканье.

Он встал, вытянув вперёд руки. Его лицо было помятым, безобразным. Рот его был открыт, и язык вывалился на нижнюю губу.

Шаткими шагами он обошёл музыканта и направился к двери.

Потом он пропал.

 

Мастер Вальтер сел на кушетку и посмотрел на Леди Элис.

Их глаза поплавали немного,

иногда вспыхивая бледной киноварью.

 

В окно ворвалась ласточка,

сделала несколько бешеных кругов под потолком и ринулась прочь.

 

Сколько ещё, Леди Элис?

Она не ответила сразу, потому что голос его изменился. В нём чувствовался оттенок заката, он был бархатным и спокойным. Не как прежде.

Она прошептала:

Столько, сколько ты будешь нас помнить.

 

Каждый раз я вижу Вас меньше и меньше. Ваше платье – сумрак. Ваши волосы – шипящий ветер. Ваше лицо темнеет вместе с ночью. Теперь Вас больше во мне, чем в Вас самих. Ничто не удержит меня здесь.

 

Её лицо замерцало в полусвете, как заплутавшее облако. Она заёрзала на стуле. Её платье зашуршало, как луг, вдруг разбуженный звуком спешных шагов, и затем ниспало в монотонный гул моря.

 

Но Сэр Руперт. Он видит меня.

Пусть делает что хочет. Я больше не сержусь на него. Прощайте, Леди Элис.

Нет, ты не можешь так уйти! Неужели ты не слышишь, как он возвращается? Он уже забыл.

Он опять идёт! Сыграйте опять эту балладу…

 

Молодой человек встал.

Нет, Леди Элис. Я уже наигрался.

Мастер Вальтер!

Её голос зазвенел гневом и отчаянием.

Ты разве не слышишь, что он идёт? Сыграйте опять эту балладу, Мастер Вальтер!

 

Он не ответил, но повернулся и пошёл к двери. Туда как раз входил Сэр Руперт. Извините, сказал Мастер Вальтер, оттолкнул рыцаря в сторону и вышел.

 

Оказавшись на пороге, музыкант постоял немного,

вдыхая морской воздух, теперь казавшийся тяжёлым и вкусным.

Закат уже завершился, и птицы умолкли. Только море продолжало бросать комья белого света на берег, достаточно светлый, чтобы сделать каменные дома и разрушенный замок видимыми. Ни единого дома не сохранилось в целости.

Лоскутья сухой травы шуршали в трещинах стен. Луна висела очень низко, с неправильными, но острыми краями, как будто небрежно вырезанная из листа тёмно-синей бумаги.

Он чувствовал, что некий механизм внутри него, который долго работал, вновь и вновь проворачивая эту звучную, мучительную ночь, достиг, наконец, предела и остановился.

Он не знал, что делать.

Он смотрел, как судёнышки превращались одно за другим в утёсы с белыми венчиками, поднимавшиеся из воды.

 

Дверь дома Леди Элис отворилась, и показался Сэр Руперт. Он прошёл мимо Мастера Вальтера, не обращая на него никакого внимания, и прислонился к стене.

Затем он отошёл от стены и начал идти по дорожке, разговаривая. Его рука висела в воздухе, будто лёжа на чьем-то плече.

 

Мастер Вальтер не последовал за ним, но каким-то образом он мог видеть всё.

Оказавшись на утёсе, Сэр Руперт вынул кинжал и сделал колющее движение. Потом он обошёл что-то вокруг, вытянув руку, и провёл кинжалом по воздуху, как будто перерезал чьё-то горло. Перед ним никого не было, и он казался чёрной, неуклюжей марионеткой, исполняющей странный танец.

 

Мастер Вальтер не хотел больше смотреть.

Он чувствовал, что нечто завершилось в нём.

Мастер Вальтер медленно растворялся,

забирая с собою всё, что ещё было целым.  

Позади остались только руины, камни, неловко наваленные друг на друга,

сухие гнёзда ласточек, лежащих в дырах, откуда повыпадали камни,

и эти дыры были как пасти издохших львов,

сожравших слишком много гнёзд и подавившихся ими,

не смогших заглотать последнее гнездо,

и вот они сдохли, и сердца их были заменены неровной пульсацией прибоя,

их медные гривы опустились в беспокойную, светлеющую воду,

их золотые шкуры смешались с послеполуденным светом, равномерно размазанным по воздуху низко висящими облаками, из которого слепились холмы и море,

и то, что осталось от Тинтагеля,

светлело и трепетало, как разрисованный муслин, трепыхающийся на ветру.

Его рука всё ещё сжимала грудь. Сердце уже не болело.

Это было странное чувство, ошеломившее его сначала, но быстро ставшее блаженством.

Фотоаппарат лежал на земле, между его ног.

С тобой всё нормально? Опять сердце?

Светловолосая сорокалетняя женщина нежно держала его за плечо.

Вокруг них сгрудились туристы. Какие-то азиаты щёлкали затворами.

 

Да нет, всё хорошо. Спасибо.

Он встал на ноги и отряхнул пыль с белых брюк.

Неподходящий день для экскурсии, правда? Солнца почти не видно.

А я рад, что мы приехали. Сердце не болит. Можно дышать.

Она, счастливая, улыбнулась.

Это морской воздух. Но давай поторопимся. Последний автобус через полчаса, иначе мы тут застрянем на ночь.

Нет уж! Я уже и так застрял здесь надолго. Такая необычная лёгкость в теле, что хочется бежать к автобусу.

 

Они спустились с холма, казавшегося серым,

потому что вся зелень травы поднялась и слилась с солнцем среди помутневших облаков.

Первые капли упали на сухие стебли, громко шипя,

как бусины расплавленного свинца,

падающие в студёную воду.

Вланес, 2016

Сертификат Поэзия.ру: серия 790 № 118130 от 13.02.2016

2 | 4 | 2611 | 21.11.2024. 12:02:27

Произведение оценили (+): ["Светлана Ефимова", "Нина Есипенко (Флейта Бутугычаг) °"]

Произведение оценили (-): []