Возвращение к скрижалям 13.Распутье. 14.Консонансы

13.Распутье

13-й венок короны сонетов из книги "Гирлянда"

Temporis filia veritas (лат.)
Истина - дочь времени (Авл Гелий)


1

Присмотритесь к палитре наитий.
В эстафете бегущих времён
расширяется диапазон
изменений и новых открытий.

Между тем на любом монолите
ограничена площадь сторон.
Начертали поспевший закон —
предыдущий забит или вытерт.

В перетряске моральных запасов
соучаствуют классы и расы,
мудрый ум и дурная башка.

Выхожу на контрольную трассу:
потрудилась же чья-то рука!
Половина скрижали гладка.


2

Половина скрижали гладка.
Прежде буры с пилою-железкой
учинили добычу, обрезку
и раскройку громады-куска.

Дальше в мерном жужжанье станка
постепенно, без стука, без треска
довело до зеркального блеска
растирание шлиф-порошка.

И для порчи прекрасной основы
обязателен стоящий повод:
героизм боевого полка,

исповедное вещее слово,
устремлённое наверняка
рукотворной депешей в века.


3

Рукотворной депешей в века
добирается надпись-шарада,
в совокупности весть и награда
для постигшего смысл знатока.

И некрополи, будто войска
Карфагена, Египта, Эллады
пораскинулись вечным парадом,
утопая в барханах песка.

Оставляет незыблемый след
неветшающий Ветхий Завет,
не погряз в безнадёжном Коците.

О свершённом за тысячи лет
и о многом, что он предвосхитил,
остаются зарубки в граните.


4

Остаются зарубки в граните,
а глубокий нетронутый пласт
ждёт, что явится скульптор-фантаст:
Микеланджело, Фидий, Пракситель —

и постигнет значение литер,
и покажет, на что он горазд,
вдохновится, зажжётся, создаст.
Было камнем, а быть Афродите.

В изваянии стройная стать
и влекущая ввысь благодать.
То ли Зевс, то ли дух-искуситель

побуждают взорлить и дерзать,
искупаться в безмерном Зените,
если хватит упорства и прыти.


5

Если хватит упорства и прыти,
выдам труд на изысканный вкус.
Дорифмую. Закончу. Добьюсь.
Убаюкает, лишь забубните,

даже днём и при ярком софите,
как под стук усыпляющих букс.
Но сюжет подсказал Главначпупс —
тот, что в «Бане». Его и браните.

Выдаю не роман, не поэму —
мемуар на глобальную тему,
философский кроссворд простака,

сочетающий в суперсистему
преисподнюю и облака.
Разберите-ка текст до значка.


6

Разберите-ка текст до значка.
При разведке во тьме непроглядной —
будь она семикратно неладна, —
где ни проблеска, ни светляка,

кто ж подскажет, где сеть паука?
Если нет у тебя ненаглядной
провожающей в путь Ариадны,
не дразни людоеда-быка.

Я попробовал так и иначе,
долго-долго терпел неудачи,
понапрасну трепал торока,

а с подсказкой решилась задача.
Достаёт шепотка, локотка.
Ухватите начало клубка.


7

Ухватите начало клубка —
развернётся большая-большая,
потечёт без конца и без края
путь-дорога, сплошная река.

И завейся колечком тоска.
Там отыщется место трамваю,
Февралю, Октябрю, Первомаю,
Льву Толстому, Кремлю и ЧеКа.

И какой-то потом бакалавр
прочитает, как пал Минотавр,
до того лютовавший на Крите.

Всё смердит непомерный кадавр!
Зафиксируйте фазы событий.
Путеводную нитку тяните.


8

Путеводную нитку тяните.
У развала лирических книг
залежался простецкий дневник
записного жильца общежитий.

Неказист. Не беда. Не берите.
Привлечёт — позабавьтесь хоть миг.
А напомнит прозрачный родник —
пейте сами и друга поите.

Откровенная точная фраза,
зацепившая сердце и разум,
может стать посильней марсельез.

Вдруг заблещет гранёным алмазом.
Дознавайтесь, с которых небес.
Созывайте учёный конгресс.


9

Созывайте учёный конгресс
для оценки гипотез и мнений,
новомодных и прежних учений,
вновь рождённых и давешних месс.

Пусть критический нож-стеклорез
направляют и дока, и гений
для контроля, в каком из явлений
есть реальный живой интерес.

Каждый лозунг из списка трюизмов,
вплоть до модного монетаризма,
выдаётся за верный прогресс.

Нужен кто-нибудь с мерною призмой
для прощупки расхваленных тез.
Пусть проверит на плотность и вес.


10

Пусть проверит на плотность и вес
плод своих социальных усилий
на примере сегодняшних былей
автор всяких реформ и чудес.

Вот разжался диктаторский пресс.
Неповинных изгоев простили.
Стервецы либерального стиля
завели экоссез-политес.

Демократия прянула ввысь.
Ожидания воли сбылись,
лишь достаток ползёт на улите.

А какую нам прочили жизнь!
Лопоухо внимал телезритель.
Что за сила в том странном санскрите?


11

Что за сила в том странном санскрите,
столь весомо звучащем в верхах?
Впрочем, если обвал или крах,
возникает иной управитель

с генеральской командою в свите,
либо милость проявит Аллах,
и шербет на верховных устах.
Жаль, не очень-то он аппетитен.

Удивлённый всеобщею верой
при бренчанье пустого фужера
я, бывало, чирикал вразрез.

Где отыщешь надёжную меру,
верный выбор в сумятице дез?
Скажешь правду — и корчится бес.


12

Скажешь правду — и корчится бес.
Станешь спорить — и вскинется злоба.
Жёсткость критики — строгая проба
для весомых и смелых словес.

Сочинительство — долгий процесс.
Пташка-рифма — лихая зазноба.
Вот поди ж, не наткнись-ка, попробуй,
на парез, на абсцесс, на эксцесс.

Все мы ратаи разных родов.
Тот польстить и потрафить готов
в мадригале, в кантате, в сюите.

А кропатели вольных стихов
не нуждаются в выгодном сбыте
и тоскуют в объятиях Сити.


13

И тоскуют в объятиях Сити
да от ласки вальяжных вельмож
осознавшая суть молодёжь
и согбенный архивный хранитель.

Сочинителям всех челобитий
всё яснее становится ложь,
будто чистые ангелы сплошь
во всесильной и чинной элите.

Вот и стали в развилках дорог
на Берлин, на Багдад, на Бангкок.
Знаем силу в тенге и ринггите.

Прогнозируем будущий скок.
Ваше слово, пожалуйста, битте,
Палеограф, толмач и целитель!


14

Палеограф, толмач и целитель,
остаётся надежда на вас.
Сквозь разлитый по ёмкостям квас
в преломленьях лучей разглядите,

где курчавятся заросли сыти
и густеют ежа и райграс.
Полуголыми ринемся в пляс,
как туземцы на тёплом Таити.

За наукою выбор путей
помудрей, поточней, поверней.
В Апокалипсис, что ли, взгляните!

Есть подсказка на грудах камней.
Обсуждайте, судите-рядите!
Присмотритесь к палитре наитий.


15

Присмотритесь к палитре наитий.
Половина скрижали гладка.
Рукотворной депешей в века
остаются зарубки в граните.

Если хватит упорства и прыти,
разберите-ка текст до значка.
Ухватите начало клубка.
Путеводную нитку тяните.

Созывайте учёный конгресс.
Пусть проверит на плотность и вес,
что за сила в том странном санскрите:

скажешь правду — и корчится бес,
и тоскуют в объятиях Сити
палеограф, толмач и целитель.

1999-2000 гг.

14.Консонансы

14-й венок короны сонетов из книги "Гирлянда"

Exitus acta probat (лат.)
Исход - суть деяний (Овидий)


1

Палеограф, толмач и целитель,
почвовед, космонавт, астроном
что ни год умножают объём
актуальных трудов и открытий.

А резвейшие в мудрой элите
совершенствуют дух и геном,
копошатся с нестойким ядром,
сочетают дейтерий и тритий.

В адреса академий и клиник,
кто б ты ни был, хоть скептик, хоть циник,
обратись - а не всякий охоч —

да спроси-ка: а что это ныне
за шумы и немолчная речь?
Просветят — и сомнения прочь.


2

Просветят — и сомнения прочь.
Ведь на то и учёная сила,
чтобы знала подход и решила
хоть какую из хитрых задач,

чтобы всякий потрёпанный коч
по надёжному курсу водила,
и служили б ветрила с кормилом,
и на тросе б его не волочь.

Из эфира при всякой погоде
отовсюду идут и доходят
позывные сквозь скрежет и дичь.

А теперь помощнее мелодий
непонятные стоны и плач.
Кто воззвал сквозь тревожную ночь ?


3

Кто воззвал сквозь тревожную ночь ?
И фантастика предположений,
будто чьи-то бездомные тени,
голоса позабытых предтеч.

И призывы свиваются в смерч.
Души предков, чреда поколений
голосами природных явлений
модулируют тон передач.

А верней истомившийся дух
чуть живых стариков и старух
при разбитом горшке и корыте

расшумелся гудением мух.
А спроста, что ни шмель на орбите —
сам Иегова или Юпитер.


4

Сам Иегова (или Юпитер?),
запустивши земной самокат,
с давних пор терпеливо молчат
при любом повороте событий.

Беспокойную нашу обитель,
по конфессиям розданный сад,
регулирует блок-автомат,
а совсем не пилот-небожитель,

и бессмертный божественный сонм,
сочинитель незыблемых догм,
всевозможных миров учинитель,

пребывает в разряде энигм.
И напрасно вопят о защите
и Москва, и Одесса, и Питер.


5

И Москва, и Одесса, и Питер,
созерцая наивные сны,
уповают, что к ним с вышины
снизойдёт милосердный спаситель,

всемогущий, как босс на Уолл-стрите.
Тот и рад, по весне — на блины,
ближе к осени — на кавуны,
и всегда с ревизорами в свите.

И язычники с новым азартом
обновляют ряды и штандарты —
с паучком или просто кумач.

Не пригодные им по стандарту,
распознавши разбойничий клич,
всё поймут и оценят точь-в-точь.


6

Всё поймут и оценят точь-в-точь,
посетивши Катынь и Понары,
побывавши у Бабьего Яра,
безутешные сын или дочь.

И нормальным умом не постичь,
чем оправдана страшная кара
беспощадного пыла и жара,
и насколько безумен палач.

Всё рассудят и бонза и брамин,
если выдержат строгий экзамен
и поймут, что нельзя за калач

так и сяк поступаться словами,
что позор — не коса, не остричь,
и не следует воду толочь.


7

И не следует воду толочь,
как привычно в расхристанном хоре
непроветренных аудиторий.
Пусть уж лучше горяч и колюч,

как пронзительный солнечный луч
через дыры в разодранной шторе,
бесноватым громилам не вторя,
долетит поэтический спич.

Но, бывает, в приличный платок
драпируется спец-демагог,
спекулирует на дефиците,

извращает расчёт и итог,
шантажирует сходку и митинг.
Распознав пустобрёха - гоните.


8

Распознав пустобрёха - гоните.
Лишь фактически точный расклад
отметает пустой суррогат,
из которого при аудите

вылезают подгнившие нити.
Уж немало столетий подряд
молотками нам в темя стучат
отголоски от Калки и Сити,

грабежи и пожары Москвы,
смертный холод блокадной Невы,
а ответные залпы шрапнели

по указке лихой головы
из корысти в Сион залетели.
Уж тошнит ото всей канители.


9

Уж тошнит ото всей канители.
То ли дело каскады канцон.
Зачитаюсь, и будто влюблён
в хокку, в танку, в касыды, в газели.

Легкоградусным песенным хмелем
оплетает меня Аполлон,
да и бойкий частушечный звон
веселит и бодрит по неделе.

Только если в душе наболит,
так охота впечатать в гранит
исступление нервной метели,

чтоб и камень заплакал навзрыд.
Наважденья во снах, а на деле
мне милее певучие трели.


10

Мне милее певучие трели.
Прочь от дятлов и в стаю скворцов,
лишь заслышу заманчивый зов
чудотворной весенней капели.

Превращаюсь с начала апреля
в менестреля лесов и садов.
Там, ныряя в зелёный покров,
лишь прислушайся: птички запели.

Где расступится тёмная рамень,
там берёзы как храмовый камень,
ширь полей и несеянных трав.

Я ступаю в цветочное пламя,
я сминаю упругость отав.
А бранюсь, так не зря — осерчав.


11

А бранюсь, так не зря — осерчав.
Затеваю другую программу.
Разозлят — напишу эпиграмму
эпитафией на кенотаф.

Без затей, потрясённый, стремглав
отзываюсь на горькую драму.
Набираю набатную гамму,
если грозно стучит телеграф.

Мне бы петь-распевать, не допеть.
Мне бы голос — струну или медь,
чистоту и прозрачность свирели.

Мне бы жить-поживать, не стареть
под завесой гирлянд повители.
Добиваюсь бесхитростной цели.


12

Добиваюсь бесхитростной цели —
заполняю безбрежный досуг.
С туеском под малину, сам-друг,
вольнослушатель птичьей артели.

Сам себе за весёлого Леля,
сам за критика собственных фуг.
Зажужжавший на солнышке жук.
Микробубен в окрестном пределе.

В переменном мельканье видений
на безбрежной естественной сцене,
что бы ни было там повстречав,

приземляю неясные тени,
придаю им телесный состав,
сберегаю свой вспыльчивый нрав.


13

Сберегаю свой вспыльчивый нрав.
Вспоминаю одесские пляжи
и другие родные пейзажи:
Сахалин, Таганрог и Ковров.

Не добравшись до Канн и Женев,
предоволен и в меру уважен
тем, что было в доступной продаже.
Всё на радость: арак и пилав.

Потому-то и легче поётся
в перелесках да возле болотца
у гнездилища вольных шеглов,

что хватило мне чистых колодоцев
в самобранке российских мурав,
вдалеке от роскошных забав.


14

Вдалеке от роскошных забав
современный порядок невзрачен.
Капитал упований истрачен
и исчез, дивидендов не дав.

В этой лучшей из странных держав
производство стоит и без стачек.
Государство, в долгах без отдачи,
рокирует командный состав.

Солидарно со всею страной
ежедневно вращаюсь юлой,
вот и снова в опасном кульбите.

В самый раз рассудить головой.
Что же будет потом? Рассудите,
палеограф, толмач и целитель.


15

Палеограф, толмач и целитель
просветят — и сомнения прочь,
кто воззвал свозь тревожную ночь,
сам Иегова или Юпитер.

И Москва и Одесса и Питер
всё поймут и оценят точь-в-точь,
и не следует воду толочь.
Распознав пустобрёха, гоните!

Уж тошнит ото всей канители.
Мне милее певучие трели,
а бранюсь, так не зря — осерчав.

Добиваюсь бесхитростной цели:
сберегаю свой вспыльчивый нрав
вдалеке от роскошных забав.

1999-2000 гг.

Владимир Корман, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 921 № 116984 от 25.12.2015

1 | 7 | 1441 | 19.04.2024. 21:21:13

Произведение оценили (+): ["Нина Есипенко (Флейта Бутугычаг) °"]

Произведение оценили (-): []