Счастье

Люди говорят, что не стоит возвращаться в те места, где был когда-то счастлив. Мол, наверняка жестоко разочаруешься. Пусть лучше прошлое останется в воспоминаниях красивеньким и неиспорченным, присыпанным то ли нафталинчиком, то ли сахарной пудрой. Можно будет его иногда достать из шкапчика и осторожненько, чтоб не повредить ценную реликвию, от души насладиться. А потом положить обратно, аккуратно расправив складочки и кружавчики.
А что же случится, если вдруг вернешься?
Я вхожу в сопровождении Терезы в похожий на массивное фортификационное сооружение, старинный деревенский дом. Этот дом-крепость когда-то принял нас под свою плоскую крышу-солярий — беприютных, только что переживших очередной крах. К периодическим финансовым штормам мы к тому времени уже привыкли, как кто-то привыкает к сезонной сенной лихорадке. Жизнерадостные, как щенки лабрадора, ничуть не огорчились, сменив элегантный особняк с апельсиновым садом на пятисотлетние обшарпанные лабиринты заброшенных, наполненных рухлядью комнат, с бакелитовыми круглыми выключателями на стенах, покрытых нежным серебристым пушком плесени. По утрам нас будил петух, а на плоскую крышу залетали крикливые жемчужные куры-цесарки. А люди еще говорят, что курица — не птица..

Тереза тяжело опускается на хлипкий дермантиновый стул, вглядывается в мое лицо и, с подозрением в голосе, дивится: «Надо же, а ты даже помолодела!». Я тоже вглядываюсь в лицо Терезы - возникают похожие мысли. Мне казалось издалека, что Тереза за это время должна была превратиться в ветхую старушку. Ан нет, она так же нерушима, как и ее крепостные стены.
Хозяйка задумчиво глядит на облупившийся потолок, вздыхает, и мы приступаем к переговорам. Подобные переговоры, обычно, состоят из двух частей — светской, создающей приятную дружескую атмосферу, и сугубо коммерческой. Тереза, выпучив глаза и картинно ужасаясь, рассказывает мне о том, как все это время она сдавала дом «женщине с Мальты» и ее женатому любовнику, но, незадолго до моего звонка, пара подралась, и любовник пырнул свою пассию ножом в шею.
В унисон с шекспировскими страстями, из полумрака соседней кухни раздается вой и сатанинский хохот — включился старый брюхатый холодильник. Я вздрагиваю и осторожно уточняю:
«Надеюсь, это случилось не в доме?!»
«Нет-нет, конечно не в доме!» - пламенно уверяет меня Тереза.
Переходим к делам земным и обыденным, но вызывающим у гозитанцев истинно глубокие переживания.
«Значит, как договорились по телефону?» - я называю сумму.
Тереза подскакивает на стуле, грозно сдвигает брови и переходит на гневный фальцет. Ее глаза закипают, как смола на верфях Карфагена. Наверное, я пошутила? Или мне по телефону послышалось? Ведь, с тех пор, как мы здесь жили, прошло столько лет.. Цены страшно поднялись - лейбористы довели страну до ручки после того, как националисты все развалили. Тереза горячится, призывая в свидетели Мадонну — жизнь стала очень, очень тяжелой и дорогой.
Я удивляюсь, но уступаю, зная: несмотря на то, что все гозитанцы как минимум зажиточны, с ними можно поссориться навек из-за копеек. А ссориться с Терезой совсем не хочется..
Тереза умиротворенно улыбается и, в порыве благодарности, высоко задирает тренировочную штанину. По всей длине ее ноги — замысловатый свежий шрам.
«У меня боли! Меня только что прооперировали!» - лицо ее принимает скорбное выражение, и глаза наполняются слезами. Тоже прослезившись, соглашаюсь, что вести машину в таком состоянии — это подлинное геройство. Мы нежно расцеловываемся и, наконец-то, я остаюсь одна в доме.

В гостиной на первом этаже имеется вход в настоящую пещеру. А, может, это и тоннель, ведущий аж до самой Сицилии.. Вход в таинственный тоннель замурован фанеркой, а из щели тянет сыроватым холодом.
Напрасно пощелкав бакелитовым выключателем, поднимаюсь по темной широкой лестнице на второй этаж. На полпути останавливаюсь, чтоб собраться с духом для путешествия по лабиринту коридоров в спальню. Представляю, как на верхней ступеньке каменной лестницы сидит сын: в одной его руке зажат пластиковый стаканчик, а в другой — большая алюминиевая ложка.. Загорелая мордашка перепачкана розовым фруктовым йогуртом. Глаза, ярко-зеленые, искрящиеся как золотой песок, весело смотрят прямо на меня из темноты. Видение ободряет, и я, прошмыгнув по коридорам и юркнув белкой в гигантскую спальню, забираюсь на монументальную викторианскую кровать и, положив на тумбочку кусочек белого шоколада — угощение для духов, прячусь под одеяло, стараясь не отражаться в мутном овальном зеркале напротив.
На рассвете просыпаюсь от крика петуха. В крошечное окошко рвется, чуть ни визжа, радостное утреннее солнце, пахнет морем.. 

Кохан Мария, 2015

Сертификат Поэзия.ру: серия 1511 № 112899 от 14.07.2015

2 | 12 | 2057 | 21.11.2024. 11:58:01

Произведение оценили (+): ["Аркадий Шляпинтох", "Нина Есипенко (Флейта Бутугычаг) °"]

Произведение оценили (-): []