1.

В воскресный день, когда на ветках иней

в отлитых ночью призмах-зеркалах

ломал лучи без видимых усилий,

и солнце грело яблони в садах,

мы шли с тобой просёлочной дорогой –

два вырванных из прошлого листа

рукою чьей-то, и деревья строго

на нас с тобой смотрели неспроста.

Как огненные мысли в перестрелке

любви и долга, освещая путь,

по веткам сосен пролетали белки,

ссыпая вниз сиреневую муть.

И музыкой узоров, тонких линий

связуя молчаливый разговор,

встречали нас лесные берегини,

и в памяти встречают до сих пор.

2.

Не этому ль искусству в школах учат,

запутав окончательно дитя:

свою судьбу как шапку нахлобучить

на голову осеннего дождя?

Сквозь ледяную лилию мороза

увидеть, как впервые, зимний день,

где крылышкуют ноты на берёзе

и палочкой в оркестре – светотень.

Невидимый удав лежит на духе,

и всё звучит, не принося ответ,

мелодия крови венозной в ухе,

пока не ощутишь, что ты – поэт.

3.

Ещё до этой жизни ты была

невыразимой нежностью тепла,

венком из одуванчиков, дождём,

надеждой, что куда-нибудь придём

в одеждах точных чисел Пифагора,

и улыбнувшись снегу впереди,

взойдём с тобой на маленькую гору,

сначала поместив её в груди,

а после, излучая постоянство

и веру в то, что существует день,

заполнив ими время и пространство

и мир бескрайний творческих идей,

поднимемся, быть может, чуть повыше –

в сиянье сферы нежности самой,

где виден звук, как лунный серп над крышей,

где ты бываешь мной, а я – тобой,

где станем человечеством когда-то,

увидев в звёздах будущий свой дом

и на могиле павшего солдата

цветущий ландыш – память о былом.