С отрогов гор задул береговой,*
в громоздких тучах дрогнул солнца слепок,
и тополь, покачавши головой,
лимонную листву всю сбросил с веток.
И стал наш сад не то, чтобы угрюм,
а скуп и скучен в секторе не частном,
и стало тесно от нелёгких дум
о том, что ждёт нас в будущем неясном.
Бывают и ошибки, и промашки
и жизнь, бывает, нас берёт на понт;
в просторах моря белые барашки
стремительно бегут за горизонт.
В душе томятся нежность и стихи,
короче дни, мир пробует ужаться,
летящей жизни беглые штрихи
цепляются, чтоб как-то удержаться.
Что наша жизнь?
Шекспир сказал: театр!
Пускай – театр, но, как её ни мерьте,
из всех приобретений и утрат –
не самая бездарная, поверьте.
Бывала щедрой, да, была скупой,
но почему всегда, скажи на милость,
когда с отрогов дул береговой,
тревожные стихи в душе томились.
Их выпустить, что сердце отворить,
и всё-таки, и всё-таки, и всё же,
их, записав, смирив на время прыть,
я становлюсь всё сдержанней и строже.

*Береговой – ветер с гор, с берега в море.