Жизнь насекомых

Вот финал августовского блица -
разорённый мышами бисквит.
Прорябина в прорабстве томится,
как электропроводка искрит.

Звёзды сыплются птичьим помётом,
а в сенях, неподвижен и сух,
злой комар вертикального взлёта
прикорнул на липучке для мух.

Снова в яблоко лезут личинки,
а в рассержаной хлеб - лебеда.
Всё наладится после починки,
будто рыбка - совсем без труда.

Нам такая погода полезней -
пустырём, где росли огурцы,
жеребцы выступают за резвость,
а за трезвость - другие борцы.

Этой ночью попробуй не спиться -
за бокалом с домашним вином,
перелистывай взглядом страницы,
что печатает дождь за окном.



Парара-тач-тач-тач

Оглянешься - получишь мат в три буквы -
короткий ливень действует сфонтанно,
чтоб улыбнулся солнцу даже бука
и песенку завёл про капитана,
который был угрюмее паяца,
но к Сонечке попал на именины.
У дяди Вани вишни нерестятся,
а на душе кефаль и георгины:
поймала Кали-юга Каллиопу -
давно течёт слюна с клыков бетонных.
Увитая крапивой и укропом
стоит гуманитарная колонна.
Не катится бочонок Панса Санчо
на ослике счастливее, чем дольче.
Дрожит, надкушен ветром, одуванчик
и в микроскоп уткнулся колокольчик.
Свирелью подавился Пан поддатый,
ему бы инструмент кифары вроде,
чтоб не краснело чучело Эрато,
шатаясь на трёх ножках в огороде.



Вид изо кна

Мы начали терпеть издалека:
у форточки курить - уже неловко,
не тянется цыплёнок табака,
а под землёй - бесплатная морковка.
Боится поезд стричься под откос -
пусть стрелочник сперва "покажет личик".
Выходит, мир совсем не лоукост,
а до пупа бронированный лифчик.
Конечно, эрго сум инкогнито -
наклейка на гитаре классе в третьем.
Здесь, что ни конь в пальто, его авто
мобиль «рено" и жизнь в бубновом свете.
Здесь в ласковом укоре «на хрена!»
все буковки начищены до блеска.
Оглянешься - помашет из окна
беременная ветром занавеска -
ты этот нежный трепет сохрани,
когда, сложив ладони, для уюта,
шагнёшь, без страха, в люльку полыньи
с аккордеоном, вместо парашюта.