* * *

А в снегопаде – пустота.
Но чёрной лентой перевита,
Порхает каждая звезда,
Танцует каждая харита.

И бледный вздох,
и бедный взмах
Запечатлён, увековечен.
Скажи мне, мама, о словах,
О скомканной, как глина, речи –

Оттуда, молча, навсегда
Напой мне песню мёрзлой глины:
Уже оттаяла вода
В твоей груди наполовину.

* * *

Что вселенная мне неживая:
Сгустки пыли и газа, и лёд? –
Если сердце твоё, остывая,
Колыбельную мне не поёт?

Если руки твои не качают
Задремавшую плоть в пеленах?
И подмёрзшие розы венчают
Свежий холм в бесполезных цветах?

Что мне мир бесконечный, неновый,
Если в кофте домашней простой
Ты лежишь, ты не скажешь ни слова,
И не дрогнет земля над тобой?

* * *

Соль выела глаза беде моей;
И вот – слепа, как ночь пред огнями...
Но чёрного – из стаи лебедей –
Она нашла потухшими глазами.

О, чёрный лебедь, верный лебедь мой,
Плесни крылом – мою беду омой!

Слепцы счастливы, нет для них дорог,
Их ночь ведёт, пути не разбирая.
За них весь мир в сиянье видит Бог –
И лебедей струящаяся стая.

Так потешайся, Брейгель, надо мной,
В глубоком рву беду мою омой!

Подруги

Мимо, мимо проплывайте
(Звёзды ясны и близки),
Друг для друга отпускайте
Знаки – голубем с руки.

Вот Тамара – полумесяц
Золотится на кудрях,
Мама – цвета поднебесья
Пелеринка на плечах,

Неразлучны, недвижимы:
Бархат карий, синий лён...
Проплывайте мимо, мимо
Чудной вырезкой икон.

Очи долу, накрест руки,
Лики вбок наклонены.
Словно не было разлуки,
Сладкой муки тишины.

Сердце

Смутный сон весны страшнее
Застывания зимы.
Мы – под горку сани – с нею,
Булки сахарные мы,

Снежный колокол
и бубен;
И в полёте невзначай
Влагу горькую пригубим
И нальём горячий чай –

В золотой мешочек прямо,
Чтоб залить и стук, и смех
Там, где маленькая мама
Веселилась звонче всех.