* * *

Баланс сердечного расхода
Строптив и сводится с трудом;
Ну что ж, такое время года
Пришло обычным чередом.

Согрев соседского сугроба
Приносит пользу не всегда,
И злоба сонного озноба –
Неутешительная мзда.

Морозы наледью резною
Творят на окнах баловство...
Сугроб согреется весною –
Без прилежанья твоего.

Весна страницы пролистает,
Зальется зеленью взаймы;
Сугроб согреется, растает...
И снова ожидай зимы.


* * *

В доме нет тишины:
Слышен треск половиц
И сверчок надрывается где-то;
Безнадежно черны
Тени, павшие ниц,
И на них я гляжу до рассвета.

Темнота, урезонь
Надоевших собак! –
Скучный лай пробивается в щели...
Заоконный огонь
Не погаснет никак,
И качаются маятно ели.

За ступнею ступня...
За ступенью ступень...
Тихо звякает где-то посуда...
То прошедшего дня
Заплутавшая тень
Неохотно уходит отсюда.

За окошком видна
Непроглядная хмарь –
Нависает, как горе людское...
Но горит у окна
Негасимый фонарь,
Не дающий собакам покоя.

А прорехи высот
Тихо сеют снежок –
Он за стеклами чертит пунктиры...
Где-то в доме поет
Неумолчный сверчок;
Попрошу его утром с квартиры.


БЕЛЫЙ ОГОНЬ

Холстами улиц, как мостами вздохов,
Проносится слепое помело,
И плечи белопламенных сполохов
Всё крепче упираются в стекло.

Еще пути не проторились к бродам
Неизмеримой снежной глубины,
И расстелилось под слепящим сводом
Сплошное пепелище белизны.

Я гладкость безграничную нарушу,
Дневную мглу рукою отстраня,
Чтоб снизошло на стынущую душу
Благословенье белого огня.


* * *

Забыто время волшебства – и вспоминается нечетко,
И в жадном ожиданье льда дрожит от холода вода.
А звездных линий кружева – как заоконная решетка:
Нет входа никому сюда, а нам нет выхода туда.

Погибло время теплоты – что говорить о нем посмертно?
Слова замерзли на ветру, и всё. И дальше – тишина.
Когда беленые холсты на землю лягут милосердно,
Тогда я двери отопру и шторы уберу с окна.

И будет время белизны, в глаза плеснет шальное солнце...
Ответит время на вопрос, который я не задаю.
И каплю горькую вины, что в чашке замерла на донце,
Ледышкой сделает мороз – и я ледышку разобью.


ФЕВРАЛЬ

Покрылся буграми ночной винил,
Иглою скрипит мороз,
И небо цвета дрянных чернил
Роняет ледышки слёз.

Колючий месяц вступил на пост
Над белым сном миткаля...
Но что же не видно средь блеклых звезд
Бредущего февраля?

Он прячется в облаке серебра,
Как джокер в колоде карт.
Январь удалился только вчера,
А завтра явится март.

И братец меньшой упадет во тьму,
Со свистом войдет в пике.
Недолго осталось висеть ему
У месяца на крючке.

Не станет беднягу скрывать в сени
Лучистый небесный брат,
А братья земные считают дни
И больше ждать не хотят.

Разбитое сердце, негромкий звон,
Осколков живая ртуть...
Кометой сгоревшей закончит он
Свой краткий морозный путь.


ХОЛОДНОЕ ВРЕМЯ

Февральские слёзы морозны и едки –
Усталости сонной привычный симптом...
Беспечных черемух сплетенные ветки
Склонятся над нами когда-то потом;

Когда-то – не знаю – согреются щеки,
Проклюнутся листья в ожившем саду...
Но скрыты за вьюгой заветные сроки:
Когда-то... Наверно, не в этом году.

Застыли деревья, как черные сваи,
Забитые в зимнюю дрему земли...
Не знаю, придут ли апрели и маи,
Но знаю, что будут еще феврали.

Луна, обленившись, зевает в зените,
На мерзлую землю сердито косясь;
Холодное время растянуто в нити,
И шьется из нитей слепящая бязь.

Взираю в глубины беды календарной,
Лицом прижимаясь к ночному стеклу,
И вижу: дрожащей цепочкой фонарной
Торится дорога к хмельному теплу.

(стихи 2005-2007 гг., опубликованы в книге «Случайный звездочёт», 2008)