Довлатов в Пушкиногорье

Довлатов вышел на крыльцо,
Вздохнул и почесал лицо:
Трёхдневная небритость
Суть недоперепитость.

Слоился утренний туман.
Довлатов повертел стакан
И пять глотков портвейна
Всосал благоговейно.

Дела, пожалуй, подождут.
Похмелье тоже высший суд,
Недаром жажда мучит,
Башка трещит и пучит.

Портвейн всосался, зашумел.
Довлатов на ступеньку сел:
Ромашки полевые
И черви дождевые.

Куда ни глянь, всё даль да синь,
Дубы и яблони, прикинь,
И пушкинской планиды
Состряпанные виды.

Облокотившись на крыльцо,
Довлатов обратил лицо
На сонный заповедник,
Где рыщет проповедник.

Подумалось на краткий миг:
«Старик, да ты уже - старик.
И годы мимоходом,
И сам ты - сумасбродом.

Пусть рукописи не горят,
Но вырублен вишнёвый сад.
И в горле пересохло,
И воет кабысдохла.

В кромешном смраде и чаду
За легкомыслие в аду
Мельчают наши души
В одну шестую суши…».

Но рвётся размышлений нить.
По новой надо накатить.
Стакан заменит кружку
И добрую подружку.

Довлатов выпил, но сердит.
Его предчувствие томит
Разлуки или горя,
Сердцебиенью вторя.

Иван Котельников, 2013

Сертификат Поэзия.ру: серия 1374 № 99806 от 26.06.2013

0 | 2 | 1823 | 18.12.2024. 20:37:38

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []