Опускаясь под вечер и ранясь о провода,
Полумертвое небо становится вновь живее.
На конце папиросы вспыхивает звезда,
В окружающем сумраке нервно оранжевея.
Выползая наружу и смело растя в длину,
Тени смотрятся сверху значительнее, чем люди.
Подступившая тьма флегматично жует луну,
Полукруглую дольку оставив на черном блюде.
Наши тихие души спят в оболочке тел,
Обездвиженные и лишенные дара слова.
Завершая по новой начатый передел,
Неземное переползает за грань земного.
В полусумраке комната прячет углов оскал.
И заведомо обреченный на пораженье,
Ты глядишь с улыбкой в черный квадрат зеркал
И без всякой горечи видишь в них отторженье.