«А там звезда заходит – наше Солнце, –
Сказала Ида. – Спустимся давайте».
Мы принялись спускаться по ущельям,
Травою и кустарником поросшим,
К её шатру атласному складному,
Который светлячком мерцал во мраке (...)

      Мы, наконец, ступили на равнину,
Потом вошли в шатёр большой атласный
И опустились на ковёр устало.
Там на треноге яркий был светильник,
И отблески огня играли нежно
На утвари златой, вине и яствах.

      Затем Принцесса захотела песней
И музыкою время скоротать здесь (...)

      Я вспомнил песенку, что сам придумал,
Когда следил за ласточкой одною,
Что от моей земли на Юг летела;
Часть песенки придумал я давно уж,
А остальное – как запел в тот вечер:

      "О Ласточка, летящая на Юг,
Ты к ней лети, прильни к её оконцу
И то, что повелю, поведай ей.

      Поведай ей – тебе известно всё, –
Как ярок, яростен, изменчив Юг,
И как суров, правдив и нежен Север (...)

      Жизнь коротка – зато вечна любовь;
На Севере не долог солнца свет,
На Юге свет луны совсем не долог.

      О Ласточка, ты к ней лети скорее
И пеньем убеди моею стать,
И передай: тебе вослед лечу..."    
           
      Я замолчал: переглянулись леди,
Глаза расширив, засмеялись после,
А я не знал, что́ означало это.
Но Ида мне поведала с улыбкой:
«Они смеются вовсе не над Вами,
О Соловей: любая роза – Ваша;
Но эта песня – лишь романс любовный!
А мы не можем принимать всерьёз их,
Нас относящих к Древнему Египту,
Когда мы кирпичи там обжигали (...)
Поём Валькирий гимны сами часто
Иль подбираем ритмы к предсказаньям.
Рождают песни сила, дух, свобода,
А вовсе не любовь и развлеченья (...)
Быть может, знаете какую песню,      
Развитие дарующую почве
И воспитание землячкам Вашим?» (...)

     ...Пока я напрягать мозги пытался,
Желая быстро вспомнить песнь такую,
Вина принявший, возбуждённый Сирил
Вдруг разразился песенкой кабацкой
О девках с улицы, простых понятий,
Их непристойных, диких похожденьях,
Хоть Флориан ему и делал знаки,
Я хмурился, Психея покраснела,
Насупила свои Мелисса брови.
«А ну-ка прекратить!» – вскричала Ида;
«А ну-ка прекратить, сэр!» – я воскликнул.
Потом, разгорячась от возмущенья
И от любви к своей Принцессе Иде,
Я резко в грудь тут Сирила ударил.
Раздался крик, как в осаждённом граде:
«Скорей бежим, иначе здесь погибнем!» –
То крик Мелиссы был. «Домой! По коням!» –
Принцесса отдала приказ девицам.
Они исчезли, птичья стая словно;
В шатре лишь я и Флориан остались.
Клял Сирила, расстроясь, про себя я:
Осознавал, что от меня в то время
Последняя надежда ускользала.
«Глава! Принцесса!» – крикнули внезапно:
Она, от ярости почти ослепнув,
Упала в реку, потеряв опору.
Я быстро выскочил из света в сумрак –
А там в реке крутилось Иды платье –
И без раздумий, сразу прыгнул в воду.
Вода речная прибывала сильно,
Но вскоре я сумел поймать Принцессу.
Я грёб равно веслом одной рукою,
В другой неся надежды все созданий,
Кого зовём прекрасной половиной,
А после ухватился за деревья,
Что были над водой, на берег вышел.

      На берегу её девицы ждали:
Одна из них вперёд прошла и ношу
Из рук моих взяла с благоговеньем.
«Живая!» – те вскричали с ликованьем
И занесли потом в шатёр обратно.
А мне так было чрезвычайно стыдно,
Что, не желая ожидать момента,
Когда очнётся та, ушёл пешком я
(А своего коня отдал Принцессе:
Её потерян был). Друзей лишённый,
Я одиноко сквозь лесную чащу
Побрёл и отыскал ворота в сад их (...)

      Раздалось эхо слабое внезапно;
В неверном свете выросла фигура,
Что слишком высока была для женщин, –
То оказался Флориан, шепнул он:
«Тс-с! Позднее отсутствие такое
Здесь будет нарушеньем всяких правил.
И более того: звучат призывы
"Немедленно поймайте чужестранцев!" (...)»

      Внезапно, выйдя из-за тамариска,
На нас два стражника напали разом,
Схватили Флориана; я рванулся
И устремился прочь быстрее ветра,
Свои следы запутывать стараясь;
Хоть за собою слышал их пыхтенье,
Но ничего уже не опасался
И про себя посмеивался даже,
И трели соловья как будто слышал.
О виноградную лозу большую,
Что обвивала ноги Мнемозины*,
Я вдруг запнулся и упал на землю:
Тогда и схвачен тоже был, и узнан.

       Нас потащили далее к Принцессе –
Туда, где та на троне восседала.
Над ней горел светильник; от свеченья
Бриллиант на лбу её искрился ярко:
Точь-в-точь мистический огонь на мачте,
Предупреждающий о скором шторме.
Расчёсывали гребнями служанки
Ей волоса: густые, смоляные
И не просохшие ещё в то время.
А за спиною у Принцессы Иды
Стояло восемь женщин деревенских,
На вид сильнее даже, чем мужчины.

     ...Но вот, пока мы на неё взирали,
Вбежала в зал, едва не задыхаясь,
С депешей (письмами) курьер-девица,
Что подбежала к трону и упала,
Отдав её Главе. С недоуменьем
Взяла депешу та и вскрыла тотчас (...),
Потом скрутила письма, повернулась,
Чтоб говорить, однако не сумела,
Как если бы утратила дар речи,
И мне их протянула словно с просьбой.
Повиновался я и зачитал их,
Сначала – от родителя Принцессы:

      «О, здравствуй, дорогая дочерь Ида!
Когда к тебе мы посылали Принца,
Не знали про безжалостный закон твой.
Когда узнали, то к тебе помчались,
Однако в руки короля попали:
Вблизи твоих лежат его владенья.
Он окружил тебя прошедшей ночью,
Я у него сейчас – заложник сына».

       Письмо второе написал отец мой,
Где обращение к Принцессе тоже:
«Наш сын находится на Ваших землях.
С его главы не упадёт ни волос:
Нам возвратите невредимым Принца,
Ему скорей свою отдайте руку
Из верности былому договору,
Хоть женщин жалуете больше, – знаем...
Разрушим Ваш дворец сегодня ночью,
Коль не вернёте Принца невредимым» (...)

      ...Ответно та с улыбкой, походящей
На блик от солнца на утёсе в бурю,
Приблизилась ко мне, заговорила:

      «Вели себя, как джентльмен и принц, Вы;
За это мы, вестимо, благодарны;
Неплохо смотритесь и в женском платье
И даже нашу жизнь спасти сумели –
Мы горестно признательны за это.
Но лучше было бы тогда погибнуть,
Отдав реке суровой наши кости (...)
Нам ненавистны Вы, неправда Ваша
И дела нет до Ваших предложений.
Уйдите: больше не хотим Вас видеть.
Скорей их прогоните за ворота!»

      Мгновенно восемь женщин здоровенных
К нам подошли; хоть дважды я пытался
Пред женщинами теми оправдаться, –
Внезапно мне на плечи опустились
Их сильные, тяжёлые десницы;
Погнали по ступенькам нас, чрез дворик
И вытолкали быстро за ворота (...)                                                                            

------------------------------------------------------------------------
     

          *Мнемозина – в греческой мифологии богиня памяти, мать девяти муз.
     

            Оригинал – здесь:
http://classiclit.about.com/library/bl-etexts/atennyson/bl-aten-princess.htm