И это всё - июль

Дата: 28-03-2013 | 17:48:28

Магнолии цветут и шёлковых акаций
дурманный аромат пьянит под вечер грудь,
гостям не избежать нахальных папарацци,
коль гости знамениты, хоть чуть-чуть.
Комедий, да и драм на южном побережье
хватает, я всего не передам.
Кричит поддатый тип: – Эй, рыжая, ну врежь ей! –
скандалящих подзуживая дам….
На пляже места нет. Вода кипит от люда.
Смех, шутки, крики, визги, даже – вой!
И солнце в синеве начищено, как блюдо
татарское, из меди огневой.
И это всё – июль! Столпотворенье! Пляски!
Платанов тени. Звёзд круженье и разброд.
И бризами яйлы после жары обласкан
пресыщенный экзотикой народ.
Никитский сад. Гурзуф. Бахчисарай и Кафа.
И самозванец-гид наврёт вам, не моргнув,
что здесь бывал Давид, сразивший Голиафа,
и сам Гомер шагал здесь на Мангуп.
Померкнут звёзды все от вспышек фейерверков,
и слышно, как волна катает голыши,
весь блеф дневной и трёп предстанут на поверку
правдивыми для сердца и души.
Я с рифмами и без могу о том часами
вам говорить, как говорит прибой,
но только – что слова? – поймёте вы и сами,
что каждый Крым в душе имеет свой.
Что эта вот сосна с раскидистою кроной,
знаком с которой каждый старожил,
хранит среди ветвей признания влюблённых,
и шёпот их ей голову вскружил…

Ю Ж Н А Я Н О Ч Ь

Сверчки трезвонят в парках, скверах
успокоительней, чем бром,
и на скамейках, прежде серых,
сияют рейки серебром.
Луна начищена до блеска,
спят у причалов корабли,
Ай-Петри золотая фреска
мерцает среди звёзд вдали.
И южной этой ночью душной,
со светом в окнах или без,
мой городок, как бы воздушный,
стал продолжением небес.
И то - ведь в бухте нет и плеска,
хотя с брильянтовым ковшом
луна, в сверканиях и блеске,
купается в ней нагишом…

ПЛЫВЁТ КЕФАЛЬ

Ко мне плывёт кефаль из-за камней, –
как много звуков под водой и гула, –
непуганой, так любопытно ей,
а что же это воду всколыхнуло.
Сверкнул гарпун, пронзая рыбий бок,
выныриваю, вновь ныряю вскоре;
удачлив я и ловок, словно бог,
и, словно бог, я властвую над морем.
А, выходя на берег, вдруг пойму,
сомненья тени не возникнет даже,
что рай земной находится в Крыму,
конкретно – в Ялте, здесь, на «диком» пляже.
Я молод и красив, что Аполлон,
и нить моей судьбы лелеют Парки,
задуматься не позволяет звон,
цикадный звон в июльском душном парке.
Из белопенной солнечной волны
идёт Венера, ну из каждой третьей,
и я совсем не чувствую вины,
расставшись с ней, спеша другую встретить.
Где это всё?.. Всё, как за пеленой…
На роликах несётся юных племя.
Откуда знать мне было, что за мной
следит охотник беспощадный – время?
К нему я, как кефаль, плыву, плыву,
я, как кефаль, всё разузнать в нём жажду,
и, что со мной случалось наяву –
перечеркнёт его гарпун однажды…

ВИРАЖИ

Летит «жигуль» по серпантину –
всё вниз и вниз! – ущельем сжат,
в лицо лучи! – а горы – в спину
неодобрительно глядят.
Мелькают знаки, скалы, сосны,
за новым видом – новый вид,
и вслед за дымом папиросным
из сердца скука прочь летит.
А ты смеёшься и смеются
уже и горы за тобой,
и нам уже не разминуться
от центробежности такой.
Визжат на виражах колёса
восторг рождая, и испуг,
и словно взрыв, слепит с откоса
вид на море, возникший вдруг.
И всё! Съезжаем прямо к пляжу.
Остынь, «жигуль», коль изнемог!
Прибоя пенистая пряжа
колышется у самых ног.
Сбиваюсь я на полуфразе,
с беседки не спуская глаз:
как Чехов смог в своём рассказе
уже тогда предвидеть нас?
А горизонта нить витая
в небесный вкраплена наряд.
Над нами чайки, зависая,
как будто ангелы, парят.
И ввинчиваясь телом в воду,
взлетая в брызгах между вод,
плывём навстречу теплоходу,
но уплывает теплоход…