...Но вот она к докладу приступила:
«Был мир когда-то дымкой света жидкой,
Пока потоки звёзд не устремились
Все к центру, позже превратились в солнца,
А те, кружась, произвели планеты:
Там жило крупное зверьё сначала,
Позднее – человек, сначала дикий,
Уничтожающий себе подобных».

      Затем Психея охватила бегло
Историю людей планеты нашей,
Упомянув о храбрых амазонках,
Как символе тогдашнего прогресса.
Потом пересказала сокращённо
Черты империй персов, греков, римлян
И роль, что женщины тогда играли:
Увы, она была второстепенной.
И осудив Салическую Правду****
И китаянок с маленькою ножкой,
И Магомета (явно усмехаясь),
Она дошла до рыцарей отважных,
Что выражали женщинам почтенье.
Потом, однако, начался упадок.
Но к ним проник недавно луч надежды,
И результат хороший нужно выдать:
Преодолеть барьер из предрассудков
И доказать, что благородней нет их,
Что женщин и мужчин на свет явили;
Они – фундамент; остальным – достроить.
А в этих стенах женщины узнают,
Что́ в колледжах мужчинам преподносят.
Хоть говорят, что мозг у женщин меньше, –
Размеры человеческого мозга
Не исполняют вовсе главной роли:
Он от работы может разрастаться.
Мужчина же воспользовался силой,
Чтоб победить на поле брани этом <...>.

        Психея завершила речь, кивнув нам
(Все остальные, кроме нас, исчезли),
Потом приветствовать нас было стала,
Но вдруг, как лодка – та, что курс сменила
И парусом захлопала обвисшим, –
Вскричала, явно запинаясь: «Брат мой!» –
«Да, это я», – ответил Флориан ей. –
«О, что здесь делаешь ты? В этом платье?
И что в твоей компании за люди?
В овечьей шкуре волки! Стая волчья!
Ведь это заговор, чтоб всё разрушить!» –
«Не заговор, не заговор», – сказал он. –
«Ах, бедный мальчик! Как ты не заметил
Ту надпись на воротах, что "МУЖЧИНАМ
ВХОД ВОСПРЕЩЁН СЮДА ПОД СТРАХОМ СМЕРТИ"?» –
«Когда бы это я заметил даже,
То всё равно: хотя мы и Адамы, -
Вас в колледже, однако, безобидней.
Кто́ б мог подумать, что вы здесь подобны
Сиренам, на мужских костях поющим?» –
«На это надо, брат, взглянуть иначе, –
Психея отвечала, – но сегодня
И вам весьма опасны эти шутки!
Мне говорить приказывает клятва.
Главы, Принцессы, воля – из железа:
Всё непокорное она обрубит». –
«Так жизнь мою возьми тогда, Психея, –
Ответил брат, – мужчинам в устрашенье».
«Пусть я умру с тобой, – заверил Сирил, –
Едва с Психеей заведя знакомство».

      «Мадам, – в беседу эту я вмешался, –
Хоть мы замаскированы изрядно,
Однако правде верен я; услышьте:
Стоит сейчас пред Вами Принц, земляк Ваш,
Что был давно помолвлен с леди Идой.
Поскольку здесь она, сюда явился». –
«О Принц, отечества я не имею:
Меня, пересадив, корней лишили.
О Сэр, так Вы помолвлены с Принцессой?
Всё ж не раздастся здесь любовный шёпот.
О, как могу произнести: "Живите"?
Я не принадлежу себе здесь вовсе.
Удары молний до поры безмолвны,
При этом созревают постепенно». –
«Остановитесь всё равно, – сказал я, –
Ведь надпись эта, думаю, – не больше
Чем иллюзорная угроза смерти.
Когда исполнилась бы та угроза,
То что бы началось вослед? Сраженье.
Погиб тогда бы ваш чудесный колледж –
Испорчена была бы вся работа». –
«Так пусть Принцесса это всё рассудит, –
В ответ Психея изрекла. – Прощайте.
Боюсь последствий, но сейчас пойду я».      

      Тогда в беседу я вмешался снова:
«Не Вы ль та самая Психея леди
Из пятого колена Флориана?
У моего отца портрет хранится:
На нём – барон с нависшими бровями,
Худой и старый; он в боях сражался,
Спас предка моего в одном сраженье,
Когда на поле брани ранен был тот.
Нередко вспоминаем эту верность,
Что настоящею была – не мнимой».
И Флориан в беседу вновь включился:
«Не ты ль Психея та, с которой прежде
Мы запускали змея, в мяч играли,
Выслеживали в долах быстрых белок?
Не ты ли раньше делала компрессы,
Не ты ли расправляла мне подушку,
Рассказывала чудные легенды,
Со мною вместе пела и читала?
Такой была ты – ну а кто теперь ты?»
«О нет: Вы – та же самая Психея, –
Промолвил Сирил здесь, – у ног которой
Мечтается присесть, чтоб собирать мне
Познания разрозненные Ваши».

      И вновь вмешался я в беседу эту:
«Не Вы ль в своё предсвадебное утро,
Когда король поцеловал Вас в щёку,
До своего отъезда заявили,
Что Ваши связи старые навеки
Вам будут милы даже на чужбине,
И коль в беду попал бы кто из наших
Или в нужде какой-то оказался,
То Вы всегда ему помочь могли бы?
Всё было так, как я воспроизвёл здесь».
А брат спросил: «Не та ли ты Психея,
К которой подбегал олень когда-то,
Смертельно раненый стрелою чьей-то,
Когда сидела ты вблизи колодца?
Он мордой тыкался в твои колени,
Тебе закапывая юбку кровью;
Рыдала ты, хоть он тебе не брат был.
А кто сейчас ты?» Подключился Сирил:
«Вы – мама девочки, прелестной крошки,
Что вечно рада Вашим поцелуям».

       Ответила Психея: «Тихо! Хватит!
А почему не пребывать спартанкой
И в то же время матерью горячей?
Вот Люций Брут – его зовут великим:
На благо всех политику вершил он
В период прошлый римского упадка.
Как я убила б своего ребёнка,
Когда необходимо это стало б,
Так умертвил он сыновей обоих.
На мне – спасенье половины женщин,
Но право есть спасти и брата с Принцем.
О, как невыносимо вправду это,
Когда у нас любовь и долг столкнутся!
Чтоб сторонам обеим лучше было,
Моим условиям, прошу, внимайте:
Как появились здесь, так и уйдите
Сегодня или завтра, поскорее.
Мне это все пообещайте тотчас».

      Ну что ж тогда нам оставалось делать?
Мы дали обещание ей дружно <...>.

      ...«От леди Бланш письмо!» – раздался возглас.
Мы с любопытством к двери повернулись;
Там дочка леди Бланш была, Мелисса,
Она держалась за дверную ручку:
Розовощёкая блондинка в форме,
По цвету бледно-жёлтой, как нарциссы
(А цвет сей леди Бланш любила сильно);
Агатами её сияли очи,
Уста свежи, полураскрыты были.
     
      Психея рассердилась, закричала:
«О, ты подслушивала нас, Мелисса?»
Мелисса ей ответила: «Простите!
Услышала я это не нарочно.
Не надо, леди дорогая, думать,
Что я смогла предать бы в руки смерти
 Троих таких галантных джентльменов».
А та в ответ: «Тебе я доверяю:
Всегда подругами с тобою были.
Но понимаю: мать твоя ревнива;
Так не теряй, дитя, благоразумья,
Иначе Данаидой обернёшься,
В руках сжимающей сосуд разбитый.
Когда организация погибнет,
То потеряю честь свою, бесспорно,
А эти люди – жизнь». – «О нет, не бойтесь:
Не расскажу я ничего, что Шеба*****
У Соломона попросить хотела». –
«Да будет так, – Психея возгласила, –
Что новый свет нести сумеем дальше,
И полюбовно всё здесь разрешится <...>.

         Затем мы повернулись, чтобы выйти,
А Сирил поднял на руки Аглаю,
Слегка подул на пухленькую щёчку –
Смягчённая, Психея улыбнулась, –
Но по его лицу ребёнок хлопнул:
На этом "совещание" закрылось.

       Мы по лекторию полдня ходили
(Сиденья там – сродни амфитеатру)
И где бы ни сидели, был нам слышен
Степенный громкий голос профессуры:
Ему внимали женщины усердно.
Там доктора в лиловых капюшонах
Классические лекции читали,
Исполненные разных сантиментов,
Цитируя с элегиями оды.
Во что мы там ни углублялись только:
В вопросы государства, хроник разных,
Морали, систематики, мышленья,
Цветов, пернатых, раковин, созвездий,
Химических, физических законов –
Во всё, чему вообще учить возможно,
Пока, подобно трём коням ретивым,
Что вырвались на волю чрез преграды,
Свободой упиваясь в поле чистом,
Успешно не сбежали с этих лекций,
Наполненные знаньем до отказа <...>.

 ...Но были мысли все мои об Иде,
Что, сидя в окруженье профессуры,
В мечтах о славе пребывала гордо...

-------------------------------------------------------------------

                                ПРИМЕЧАНИЯ

          *Салическая правда (Салический закон) – сборник обычного права германского племени салических франков (начало VI в. н. э.). Здесь, в частности, было закреплено правило отстранения женщин от наследования недвижимости, а также указывалось, что согласие невесты на брак учитывалось лишь в том случае, если согласие давал не её отец или брат, а другой родственник.      

        **Шеба – здесь: Балкис, царица Савская, легендарная правительница Сабейского царства в Южной Аравии во времена царя Соломона.

      Оригинал – здесь:
http://classiclit.about.com/library/bl-etexts/atennyson/bl-aten-princess.htm