Купель Аю-Дага

Дата: 05-03-2013 | 02:03:11

Над Белой скалой Монастырского мыса
отвесный отрог отражает залив,
и сумрачный гриф водит шеею лысой,
угрюмую голову набок склонив.
А там, у скалы, под зеркальной водою,
где донный, весь в бликах, колышется сад,
стоят горбыли над подводной грядою
и стаи кефалей вдоль рифа спешат.
Легенды здесь реют о прошлом и ныне.
Святой Иоанн – не совсем колорит,
Хранит Партенит дорогие святыни,
епископа Готского славу хранит.
Лампадная гавань, мыс Плака, Сугдея,
страна Феодора, Мангуп, Херсонес…
Весь Крым христианский припомнился, где я
плыву, как в купели, под храмом небес.
На Белой скале Монастырского мыса
похож на монахов бакланий народ,
вдруг ветер гурзуфский пахнёт кипарисом
и тут же магнолией пряной пахнёт..
Лучистые лики, тревожные лица
мелькают средь скал, где смещается тень.
Как светлые ангелы, белые птицы
в зените бездонном летают весь день.
И яхта скользит вдоль горы, и синее
под вечер вода. И, ах, Боже ты мой! –
как долго потом буду видеть во сне я
тех чаек, парящих над самой кормой…

ГУРЗУФ – 4

Там, в дымке, виден Аю-Даг
и понт под цвет аквамарина,
и там бродил «курчавый маг»
и фея, что звалась Мариной.

У каждого своя стезя,
грустили, не чурались шуток,
но этот край уже нельзя
без них представить ни минуты…

В ЭТОМ ГОРОДЕ ГОРЕЧИ НЕТ

В этом городе горечи нет,
так, чуть-чуть,
словно летний дождик.
Каждый третий в Ялте поэт,
каждый второй – художник.
И когда расцветает миндаль
над зеркальностью моря,
очень близкою кажется даль,
невозможным горе.
Пляж шумит, дельтапланы, смех,
и скажу я приватно:
эта Ялта умеет всех
покорить безвозвратно.
Облака над Ай-Петри плывут,
в бесконечном эфире тают,
а девчонки такие тут,
что и слов не хватает.
Что слова? их лови и лови,
позабыл здесь про лень я;
это город моей любви,
это край вдохновенья.
Это солнечных бликов игра,
яхт весёлые сходни,
если не было счастья вчера,
значит, будет сегодня.
Даже зимней порою, когда
гор мерцает полуда,
улетает печаль в никуда,
как пришла ниоткуда…

А ЗА СПИНОЮ ГОРЫ, ГОРЫ…

Вот ты рисуешь розы в парке,
траву газонную в росе;
статичен день, он светлый, яркий,
такою Ялту видят все.
Или с мольбертом возле моря
стоишь, – творец, ни дать, ни взять! –
я сам могу, – да хоть поспорим! –
в просторе яхты рисовать.
Ты мастер, но не ас, и значит,
коль по большому счёту брать,
твои этюдные удачи,
нельзя удачами назвать.
А ты возьми, изобрази мне,
не зная финиша вперёд,
как мы ползём дорогой зимней
на «жигулёнке» в гололёд,
как носит нас на поворотах,
как снег из-под колёс летит
и как солдат озябших рота
приводит трассу в должный вид,
тогда поверю – ты художник,
ты можешь уловить момент,
когда сменился снег на дождик
и появился первый мент,
и значит – мы въезжаем в город,
удачливы мы и смелы,
а за спиною горы, горы
и спуск с ай-петринской яйлы…