***

Младенчески лепечет снег,
и неба сумеречен полог,
и вечер долог, долог, долог,
и город в трансе, в полусне,
во тьме, в пучине декабря,
Ионой у зимы во чреве…
И всюду штиль, и всюду север,
и лишь фарватеры горят
неоном, призрачным огнём,
холодным пламенем спиртовым…
…а мы родимся утром снова
и жизнь счастливую начнём.


***

В Рождество немного волхвы мы все —
наволхвуй мне лето, июль, листву,
над речной водой облака плывут,
луговые поймы лежат в росе.

Мельхиор, Гаспар или Валтасар,
растопи мне сердце – январский лёд –
я поверю всем твоим чудесам,
словно птицам, выпущенным в полёт.

И взойдёт звезда там, где мир был пуст,
покачнётся тьма, полыхнёт огнём,
и зашепчет в сумраке ледяном
соловьиный дом, барбарисов куст.


***

Вот дерево, тень дерева, фонарь,
и воздух, загустевший от мороза,
и в нежной плоти вечера январь –
прозрачная и льдистая заноза.

И снег так перламутров и летуч,
как будто, юг и север перепутав,
стрекозы населили света луч,
пока ты отвернулся на минуту.

Так длись, полёт, и ты, крылатый, сыпь,
январское не меркни наважденье…
Качаются небесные весы,
уравнивая смерти и рожденья.

И время останавливает бег,
сжимается до точки, пропадая,
и вечность ухмыляется тебе –
морщинистая, древняя, седая.