Ах, как горе твоё бренчит по ночам, кричит,
бузины раскалённой горючей, ну, прям беда
в мокром личике, локоне, завитом от причин
перепутий мужских, запутанных вдрабадан.
Полно, это ещё ни темень твоя, ни мгла,
ворошащая лапой одонья сухих костей.
Я ссучу волоконце из шороха помела
и сотку для тебя тоску, пустыря пустей.

Ах, как радость твоя над фарфоровым лбом звенит –
колокольцем латунным, серебряным бубенцом.
Он, дид-ладо, пришёл, словно Лель, для тебя завит,
на руке перстенёк и румянец во всё лицо.
Полно, это всего лишь навий тягучий клич,
лебедни оперенье, пушистей фаты твоей.
Что сумела ты, девонька, в сердце своём постичь?
Я спряду тебе счастье – тишайшее из морей…