Все мои роли уже кем-то сыграны.
Разве осталась какая безделица…
Стукнет в окно почтальонша. И сызнова
летопись пишется, исповедь теплится.
Хмель неизбежности. Мёд легковерности.
Века и ветра созвучие острое.
И Николай, не уставший от вечности,
в образе новом своём чудотворствует.
Бросишь две белые розы на клавиши.
Третью к устам поднесёшь обескровленным
и с обещаньем не плакать не справишься,
и с тишиной под снесёнными кровлями.
Весело, странно деревьям обветренным,
павших селений пожизненным узникам,
листьями машут, вальсируют ветками…
музыка, музыка, музыка, музыка…