Мы пили чистяк, заливая июньской водой
красивые сны о каком-то заоблачном чуде.
Мы пили за то, что над поздней колючей звездой -
иные миры, от которых спасенья не будет.

Мы пили взахлеб до взорвавшихся первых лучей -
За святость иллюзий. От птичьей расстроенной мессы -
до чистого неба. От слов "я - ничья", "ты - ничей" -
за прожитый акт гениальной несыгранной пьесы.

Мы пили навзрыд. И пока расходились круги
на горькой поверхности утра в гранёном графине,
ты первым услышал тяжелые злые шаги
ушедшего и невозможного счастья отныне.