Переливчатый и переликий –
Мне Твой мир привиделся во сне...
Жаждал я сближению религий
Царственно способствовать извне.
С той поры, как дальше Сент-Жан-д’Акра
Не пустили рыцари меня,
Озарилась головная чакра
Искрами бенгальского огня.
Аврааму, сыну Самуила,
Недоступен Иерусалим –
Но дана магическая сила
Упиваться Именем Святым.
Я в узоре звездчатом тантрийском
Прозревал могучий алфавит,
Подстрекаем сумеречным риском,
Ангельским томлением увит.
Нетерпелось с Николаем III
Разрешить столетье от невзгод:
Чаял я, что мы достойно встретим
С папою еврейский Новый год...
То была неслыханная ересь,
Мессианская лихая блажь,
Но – собрать колена вознамерясь –
Верил я: меня Ты не предашь!
Побледнев, понтифик иноверца
Приказал изжарить поутру –
И скончался от разрыва сердца,
Не узнав, легко ли я умру.
Вопли кардиналов: «О, Мадонна!»
Помешали развести костер,
Но с дощечки Тетраграмматона
Я в угрюмом карцере не стер.
И теперь, затворником на Мальте,
Умоляю: властью облеки!
Факелами с неба просигнальте
Воеводе, стройные полки!
Не имам, не пламенный пресвитер –
Я однако ж выступлю в поход
При поддержке двадцати двух литер
И предвечных десяти сфирот!