Говорят, Москва – большая деревня,
а Питер уже – областной
и на вырост не тянет,
все население и даже деревья
себе сострадали: островитяне.
Москва красна.
Питер – голубых кровей,
и в масть ему горбоносый профиль Растрелли.
В бессоннице северных пресных морей
белые ночи все глаза просмотрели.

Помнишь, мы звали тебя Ленинград,
младший, столичный,
наш каменный брат,
по плечу – тяжелая невская прядь,
с мостами в темном разводе,
но как же боязно потерять
тот остров в скудеющей русской природе,
куда поэт не пришел умирать.

И я не приду.
Где здесь –
меж островами,
каналами, речками, рукавами –
уж нет на Смоленском живого места,
хоть жизнь так опасно приблизилась к тексту,
что готова сложиться своими словами.