До станции Фрязево ну никак не доеду
ни на “гецике” борзом, ни на электричке,
хотя надо бы успеть – не для переклички –
к золотым Петру и Павлу
в среду на беседу,
для подмоги на пороге свой настроить глас,
высочайшего трепеща ответа:
вы за что убавили светлый час
скоромимошедшего лета?
Петр и Павел – ни попрека, ни тебе нотации –
вмиг признали пионерку, что рыдала
и, о маминой молясь диссертации,
Богоматерь в уста целовала.

А на Пасху, не забуду, поп, махнув кадилом,
попалил мои ресницы-брови-волоса,
будто причастил огнем,
и спасали миром
да ведром святой воды, –
чем не чудеса!


И жива ль еще могилка в этой местности
Пославской Елизаветы?
У кого б узнать,
не подлеском ли шумит моя крестная мать,
учительница русской словесности?