С жёстким привкусом водица,
с мутью, поднятой со дна…
Мёртвой рыбой серебрится
искривлённая луна.

Перепуганная птица
мечется в густых ветвях…
Как во сне, сова кружится,
наводя невольный страх.

Ночь дрожит, страшит, неволит,
шлёт гонцов во все концы…
А глаза невольно колют
звёзд гвоздочки, тьмы рубцы.

Там, в заоблачных пространствах,
за чредой бегущих туч,
есть намёк на постоянство,
но и он — зловещ, гнетущ…

Мёртвой рыбой серебрится
искривлённая луна.
С жёстким привкусом водица,
с мутью, поднятой со дна.

Нипочём не догадаться,
как свой страх заговорить:
дня ли робко дожидаться
или
       мутного испить?