1
Лук, очевидец событий в саду,
Где вырезали ножовкой кустарник
И на костер посылали, напарник
Черного хлеба, остался в ладу
С высокомерия полной редиской,
Признанный эмалированной миской
У остальных овощей на виду.

2
Моется жизнелюбивый укроп.
Скомканный, словно бумажный стаканчик,
На подоконнике спит одуванчик.
Рядом готовы пуститься в галоп
Листья салата, чеснок и петрушка,
Между которыми гнутая кружка
Держит в объятьях вишневый сироп.

3
Жук-иноземец, чья родина - штат
К ночи помянут не будь, перегрелся
На солнцепеке, собрался, оделся
И возвращаться надумал назад.
Даже прореженный нынче крыжовник,
Этот колючий и мстительный кровник,
Кажется, был наказанию рад.

4
На бигуди накрутила усы,
Судя по их совершенству, клубника.
Как ненормальная прет земляника,
Словно готовится лечь на весы.
Плодоносящая ломится дача.
Не уменьшается дачи отдача,
Ниспровергая кумир колбасы.

5
Вот и кончается красочный день,
Напоминающий видеоролик.
Как архивариус и меланхолик,
Вечер старается теплую тень
Споро набросить на край огорода,
Там, где наносится в виде штрих-кода
На редколесье дырявый плетень.

6
Сумрак, сужаемый дачным окном,
Сумрак растительный, малопонятный.
Право, не стоит идти на попятный,
Если решил самогонным вином
Душу потешить, как умницу-девку,
Душу, назвавшую плоть-однодневку
Архитектурно-строительным сном.

7
Где насекомое грозно пищит,
Там многобожие дышит в затылок.
И появляется лунный обмылок,
И продлевается звездный кредит.
Полог небес оказался распорот,
Дабы раскинулся огненный город,
Потусторонний, как ядерный щит.

8
Мир, нашпигованный бравым свинцом,
Чем-то похож на подранка-подсвинка.
Эта агония - только заминка
Перед действительно скорым концом.
Цивилизации утлая лодка
Шквала не выдержит, словно пилотка
Псевдокрестьянина с узким лицом.

9
Видимо, в этом спасательный круг
Он и находит: в работе топорной,
В самокопании, в огнеупорной
Жидкости цвета натруженных рук.
Где-то горят торфяные болота.
Только болота - не наша забота.
Наша забота - безумие, друг.