Мир, что с коньками дарят, холоден и безлик,
 с возрастом понимаешь, как он тебе некстати...
 Жизнь, дорогая Герда, – скомканный черновик,
 на чистовик, наверно, силы уже не хватит.

Я позабыл начало – розы в цвету, тепло,
 ласковый полдень лета, детство – медовый пряник,
 бабушкина мансарда, ласточкино крыло,
 дождь зашуршит по крыше, гром барабанно грянет…

Помню паденье с неба белого конфетти,
зимнюю площадь, скорость, адреналин азарта,
кто испытает это – не говорит «прости»…
Лягут снега под ноги, ляжет судьба, что карта.

«Только бы жив остался, Господи, помоги,
чтобы его не взяли смерть и земная бездна» –
так достаются Гердам хлопоты и долги,
вместо хрустальных туфель пары сапог железных.

Так на роду написан крестный бессрочный труд –
жить, каждодневный холод сердцем отогревая,
север немилосерден, а сапоги натрут,
так что учи, как мантру: больно – пока живая.

Ты ведь ещё рванёшься – иней с виска смахнуть,
губы найти губами, поцеловать незряче –
вот оно всё и счастье – выбравшим этот путь.
Мальчики не взрослеют. И никогда не плачут.