«Ты мой бог - говорил он шкатулке, -
в малахитовом чреве твоем
человечество прячет фигурки
и отныне мы будем вдвоем.

Мы с тобой в этом каменном доме,
в этой мекке фигурной любви,
в неразрывном, блестящем биноме.
Ты и я, только чудо яви».

И в себе развернулся, как бездна,
и себя возвеличил, как вид,
глядь, на улице, возле подъезда,
протоплазменный фаллос стоит.

«Что случилось, я проклят, я проклят», -
закричал человек на весь дом,
на диван повалился, как рохля
и забылся трагическим сном.

А шкатулка в ежа превратилась,
покатилась, цепляя палас,
а потом из-под стула светилась
пустотой малахитовых глаз.