Потир «Нарзана», столика налой...
Вагонный шик на кафедре плацкарта.
Я чуть жива, но женщина с метлой
Во мне раздула искорку азарта.

Не сбыться ей ни грешным, ни святым.
Ее со мной насущное связало:
Она, как Афродита – из воды,
Вошла в сюжет из пены привокзальной.

В своей простой не глянцевой красе
Тревожа клумб рассыпчатую супесь,
Она мела по смежной полосе,
Стирая граней каменную глупость.

И если провожающий ронял
Табачный прах и косточки кизила,
Тогда двора поруганный овал
Она мела с удвоенною силой.

Сама дородна, в ягодном соку,
Стуча метлой, как нервной кастаньетой,
Она старалась так, что по совку
Смела в ведро нечистую планету.

И там, на дне, причудливо сплелись
В дремучий хаос темноты и света
Холодный космос и лавровый лист
Из порционной супницы буфета.

Исчез вокзал, по буковке истлев,
Пунктир путей в неведомое канул,
А женщина стояла на метле,
Как капитул на первенстве декана,

Как на китах уверенно стоит
Слона астрономическое тело,
Там, где метлы жестяный сателлит
Вобрал в себя соавторство материй,

Там, где надменно царствовал объем
Свинца, иода, кадмия, селена…
Откуда я смотрела на нее
Из глубины едва живой вселенной.