Возраст

Моя жизнь приблизилась к периоду, когда хочется снова стать восемнадцатилетним. Не из-за недовольства собой или нынешней жизнью. Нет, моя жизнь ничем не отличается от иных, весьма благополучных, достигших моего рубежа. Я говорю «моего», потому что связываю с ним как многое пережитое, так и многое осознанное мною.

Будучи восемнадцатилетним, я тоже чувствовал себя вполне сознательным и уже достаточно понимающим. Время вписывает меня в разные свои промежутки, но я не изменяюсь, я постоянен.

Я всегда что-то любил, а что-то отрицал. В детстве я обожал поезд, но не мог смириться с потребностью взрослых в алкоголе. Сейчас я ненавижу поезд, но не представляю себя без алкоголя. Не помню, в какой момент произошла перестановка. Я словно переступил с одной ступени на другую, но это все тот же я.

Мой грохочущий поезд везет сегодняшнего меня так же, как возил когда-то меня восемнадцатилетнего. Стук его колес навязчив, уныл и бесконечен. Пассажиры мною основательно изучены, их лица и характеры повторяются.

Женщины. Одна или несколько. Мои женщины всегда в моем поезде, в моем вагоне. Чем более непредсказуемы они, тем интереснее наблюдать за ними, пытаясь в их облике, в поведении и манерах отгадать их жизнь и возраст.

Сегодня, глядя на эту, непохожую на большинство сверстниц, несомненно, юную, но уже обремененную женщину, мне захотелось вернуться на несколько моих ступеней назад. Мой взгляд, подогреваемый любопытством, точно взгляд опытного художника, изучил каждую мельчайшую деталь ее образа, каждую складочку ее одежды, каждую светотень, каждую новорожденную морщинку на ее незрелом лице. Он осмотрел всех, кто вместе с ней, и всех, кто просто рядом. Ни одна ниточка, ни один лучик, ведущие к женщине не ускользнули от него. Наверное, чрезмерно неучтиво так «пялится» на женщин (тем более, в их особом положении). Но те, кто был с ней и кто просто рядом, тоже не могли наглядеться на нее.

Среди тех, кто был просто рядом, были пассажиры еще более невоспитанные, нежели я, и еще более влюбленные в алкоголь. Зачастую подобные пассажиры не имеют ни билета, ни цвета, ни возраста.

Сегодня, глядя на другую, непохожую на большинство сверстниц, не имеющую возраста ( где-то за гранью зрелости, но до грани старости), несомненно, юную, но уже не обремененную, женщину, мне еще сильнее захотелось вернуться на несколько ступеней назад. Если в случае с первой женщиной это сделало бы меня уязвимым перед совершенством то вторая на восемнадцатилетней ступени осталась бы незамеченной.
Потому-то и дорог для меня тот возраст, в котором только красота имела вес. Все казалось празднично-ярким, мрачное отсекалось и проходило мимо. Мой поезд был ритмично настроен и все, кто был со мной и кто просто рядом, имели совершенный вид.

Сегодняшний поезд подъезжал к очередной станции, на которой совершенная женщина и все, кто был с ней собирались сходить. Я мысленно прощался с ними и с надеждой еще когда-либо встретиться.

Молодая женщина уже направлялась к выходу, когда женщина без возраста вскочила с места и схватила ее за шею, задела бусы, нить лопнула, и бусины градом посыпались к ногам пассажиров. В совершенных глазах совершенной женщины вспыхнул испуг с искрами недоумения, как и во взглядах всех тех, кто был с ней и просто рядом. Она попыталась оттолкнуть обидчицу, но та не успокаивалась и, повиснув на руке совершенной женщины, впилась зубами в ее совершенную кожу...
Не помню, как я оказался на платформе. Вероятно, в эту самую секунду мне исполнилось сорок восемь...