Хризантема и меч

Юкио Маэда разящий удар
наносит своим мечом,
не думая ни о чём.

Его сердце молодо, разум стар
стариной горного озера, чью поверхность
не искажает зыбь, –
там где в трусости растворяется верность,
и холмы заливает победный призыв
бесчисленных Тайра. Он остался последним, кто
ещё продолжает бой,
окружив себя гибельной и сверкающей стеной
двух клинков. Мастер кэндо
и дзен абсолютно спокоен,
и с самого утра
на него нападают по двое и трое.

Начиная слабеть от ран,
Юкио Маэда погружается с головой
в созерцание сосен над цепью далёких гор,
он смотрит на них в упор,
как равный. Меч сросся в одно с рукой,
всей плотью, ещё не превращённой в останки,
а из мерцающей внутренней пустоты
рождаются строки танка.

– Самурай Минамото, как можешь ты,
каменный идол невозмутимости, видеть вязь
иероглифа в полёте бабочки над дурманом
безымянной зелени, превращённой в грязь
и кровь под бой барабанов, – там, где не рано
ли, вообще, что-то чувствовать, стремясь
в бесстрастную тупость нирваны?

Влажный от слёз рукав
впитал аромат лилий
и отблеск луны
сквозь дырявую крышу
в хижине отшельника.

Жемчуг росы превращается в пар.
Одних нападающих сменяют другие.
Вежливо улыбаясь, Юкио
Маэда наносит новый удар
мечом, алым от страшной жатвы,
бессмысленной, бесчеловечной вдвойне
на проигранной войне.

– Самурай Минамото, любой Бодхисатва
назовёт тебя не воином, а палачом
божьей милостью, бескорыстным убийцей
ближних, едва ли виновных в том,
что их, как водой, заставляют напиться
гибелью под холодным мечом,
не знающим жалости, не различающим лица!

Кусты диких роз
не испытывают ненависти
к тем, кто ослеп от желаний;
но попробуй нарвать цветов –
и будешь исколот шипами.

Нечем дышать в полуденный жар.
Одних нападающих сменяют другие.
Вежливо улыбаясь, Юкио
Маэда наносит новый удар
мечом, уже дрожащим в его руке,
как огромная гиря
вселенной, висящей на волоске.

– Самурай Минамото, что сказать тебе миру,
устрашённому встречей такой, кто припев
твоей смерти подхватит со дна долины,
или сеятель горя всех презирает, как лев
презирает добычу, лежащую наполовину
живой перед тем, кто стоит, преуспев
не в мастерстве, а в гордыне?

Изо всех сил растут
стебли хризантем,
чтобы успеть
вынести свой бутон
на солнечный свет и смерть.

Истоки любви – за цепью далёких гор.
Путь открытого сердца – один не случаен.
Не истину, а молчанье
рождает спор.

Опускаются на глаза покрывала тьмы.
Замедляет бег колесо сансары.
Дхармакая ждёт мастера дзен. И мы
все скоро узнаем за переплётом старой
летописи, что скажет на это
нефритовый государь,
ну а пока Юкио Маэда
нанёс последний удар.

Евгений Коновалов, 2011

Сертификат Поэзия.ру: серия 1099 № 88361 от 22.07.2011

0 | 2 | 1869 | 22.11.2024. 07:42:25

Произведение оценили (+): []

Произведение оценили (-): []