Как ветер начал раздувать
Мне паруса младого гладь,
Пошло внезапно время вспять,
      Переменив порядок ранний:
Я летом в ясную денницу
В долине Тигра смог родиться –
           В Багдаде, где злачёный храм
           Фасадом обращён к садам, –
И мусульманству пригодиться
        Во дни златого процветанья
                  Гаруна аль-Рашида.

Ночами малая ладья
      Вдоль брега сквозь листву плыла
      И по волнам меня несла:
С ней рассекал их тени я.
           А сквозь раскрытые ворота
На бреге, в каменной стене,
           Я любовался позолотой,

Софой на каждой стороне.
             То время было, как мечтанье,
             Оно пришлось на процветанье
                     Гаруна аль-Рашида <...>
             

Дорожек много потайных – 
      В ракушках ярких или бледных –

Там шло: на каждой стороне –

            Густая масса, будто вязь,

Цветов восточных кружевных,  

           Что, или вверх, иль вниз стремясь,

      Глядели из вазонов медных,

Вбирали влагу, свет извне,

          Несли своё благоуханье
          Поре златого процветанья

                   Гаруна аль-Рашида.

Вдали, где рощица была
      Близ грота с аркой из ветвей,
Стихал и сам зефир ночной,
      Коль запевал там соловей:

Не он, а что-то, что владело
Любовью, смертью, тишиной,
Чему повиновалась мгла,
Что было бесконечно, смело,
           Вне времени и обитанья,
           Но воспевало процветанье
                  Гаруна аль-Рашида!..

RECOLLECTIONS OF THE ARABIAN NIGHTS

When the breeze of a joyful dawn blew free
In the silken sail of infancy,
The tide of time flow'd back with me,
The forward-flowing tide of time;
And many a sheeny summer-morn,
Adown the Tigris I was borne,
By Bagdat's shrines of fretted gold,
High-walled gardens green and old;
True Mussulman was I and sworn,
For it was in the golden prime
Of good Haroun Alraschid.

Anight my shallop, rustling thro'
The low and bloomed foliage, drove
The fragrant, glistening deeps, and clove
The citron-shadows in the blue:
By garden porches on the brim,
The costly doors flung open wide,
Gold glittering thro' lamplight dim,
And broider'd sofas on each side:
In sooth it was a goodly time,
For it was in the golden prime
Of good Haroun Alraschid <...>

                         
Above thro' many a bowery turn
A walk with vary-colour'd shells
Wander'd engrain'd. On either side
All round about the fragrant marge
From fluted vase, and brazen urn
In order, eastern flowers large,
Some dropping low their crimson bells
Half-closed, and others studded wide
With disks and tiars, fed the time
With odour in the golden prime
Of good Haroun Alraschid.

Far off, and where the lemon-grove
In closest coverture upsprung,
The living airs of middle night
Died round the bulbul as he sung;
Not he: but something which possess'd
The darkness of the world, delight,
Life, anguish, death, immortal love,
Ceasing not, mingled, unrepress'd,
Apart from place, withholding time,
But flattering the golden prime
Of good Haroun Alraschid…