Войдёшь
в толпу —

без эпатажа —

снимаешь модные штаны,
рубашку броскую и даже…

Так что ж? Здесь все обнажены.

Нет шума шин.
Лишь пальм плюмáжи.
Все мысли ленью сожжены.

О, пляж!
О, диктатура ляжек!

Здесь гибли —
лучшие —
умы.

На розовеющие груди
морской волны

небес сирень
бросает

о
т
с
в
е
т
ы,

и
тень
рождается,
как бы, в причуде,

живой узор,
в котором люди —
мазок последний на этюде,

что быстро тает, как шагрень…