Гонка двух барж на Маасе напомнила соц-
соревнование в приснозабытые годы.
Солнце, упав, раздробилось на тысячу солнц,
так, что нельзя и взглянуть на слепящую воду.

В рябь опрокинулся архитектурный разброд
полуготической, полубетонной эпохи,
а вдоль реки прохлаждается чинный народ
в поисках выхода из городской суматохи.

Мёз по-французски, Маас по-фламандски... Весь день
баржи ползут, переняв черепашьи повадки.
Город как город. Куда ни посмотришь – везде
сонный покой и отсутствие стражей порядка.

Лень предвечерняя, хоть убивай или режь –
юркой пчелой неустанно сновать неохота.
Щеголеватый, как в зеркало, смотрится Льеж
в водную гладь после дня интенсивной работы.

Солнце, закутавшись в дымчатый свой абажур,
смотрит, как в парке берёза парит на пуанте.
День попрощался и вышел – простой, как bonjour,
или как правда (в бельгийском её варианте).