В окно посмотришь – жмуришься,
не солнце, а софит,
восторженная курица
по наледи скользит,

петух охрип от ужаса,
эх, куричий сатрап!
Но головёнки кружатся
у всех гаремных баб.

Остынь куриный падишах,
мне тоже нелегко,
моя любовь, моя душа,
моя мадам Коко

подкрасила свой гребешок
и скользкая стезя
её умчала в “хорошо”,
а мне туда нельзя.

. . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . .

Меня забыла начисто
любимая моя.
Когда помру на нашести,
не надо ни… хрена.


Молчит “мобильник” тыщу лет,
Но, чую, вспыхнет в нём:
“Сиди на яйцах старый дед
в курятнике своём
и заткнись!”