Рыба зеркальная плещется в пойме,
серая мышь копошится в соломе,
птица лесная свистит над землей.
Будто корабль в затуманенной бухте,
фосфоресцирует летняя кухня
глиной, известкой и теплой золой.

Пахнет сухою и свежей рыбешкой,
пылью, под каплями сбитой в лепешки,
погребом, грядкой и шифером с крыш.
Яблоки падают прямо в корзинку,
зябко сжимается небо в овчинку
цепко, как в полдень - летучая мышь.

Что за предчувствие реет над садом?
Капли спускаются мерным каскадом
прямо с веранды, листвы и ветвей -
то приглушенно, то резко и звонко,
то по стеклу или мокрой клеенке,
то по раскрытой ладони моей.

Словно в руке не решетки монеток,
а узелочки от марионеток,
коими к памяти прикреплены
в дальних углах, на центральных базарах,
на всевозможных платформах, вокзалах
старцы, хромые, слепцы, горбуны...


Брызги почти затопили канавки,
линию жизни и след бородавки.
Но световодного воздуха шест,
обогащая округу озоном,
двинулся по хуторам под Херсоном,
напоминая прощания жест.